Но объективная критика традиционной направленности финской историографии не прошла для него бесследно. Сеппяля стал игнорироваться, как специалист, во влиятельных кругах историков страны, а новые его работы не встречают уже радушного приема в издательствах.
Вместе с тем особенно заметную роль среди исследователей, представлявших новое поколение историков Финляндии, начал играть профессор Охто Маннинен. В 1980-1990-х гг. он занял ведущее место среди финских ученых, глубоко исследующих события, связанные с участием Финляндии во Второй мировой войне. Владея русским языком, О. Маннинен серьезно изучил документы ряда российских архивов, а также получил хорошее представление о научной и мемуарной литературе, изданной в Москве, Санкт-Петербурге и Петрозаводске. Как и Сеппяля, он был избран в Санкт-Петербурге членом Ассоциации историков блокады и битвы за Ленинград. Книги и многие научные статьи Маннинена представляют несомненную ценность для российских историков, изучающих события Второй мировой войны и участие в ней Финляндии. В 1980 г. особое внимание приковала к себе изданная им книга «Контуры Великой Финляндии. Вопрос о будущем и безопасности Финляндии в политике Германии 1941 г.». [46] Manninen О. Op. cit.
Само ее содержание является убедительным подтверждением тому, что «война—продолжение» имела агрессивную сущность. Важным признанием в книге было существование у финского руководства замыслов расширить территорию Финляндии за счет Советского Союза. По мнению премьер-министра Ю. Рангеля, высказанному в августе 1941 г., пишет автор, события должны были развиваться так, что «Германия заберет Ленинград», а «Финляндия получит на юге границу по Неве, а на востоке — по Онеге». [47] Ibid, s.l 53, 259.
В одном из своих выступлений, состоявшемся на научной конференции в Санкт-Петербурге в январе 1992 г., Маннинен подчеркивал: «В годы войны мечтания о «Великой Финляндии» явно оживились. В связи с большими победами Германии в начале войны, когда речь шла о разгроме Советского Союза, Финляндия приготовилась к тому, что Восточную Карелию присоединят к ней». Но далее, входя в противоречие с фактами, изложенными в своей книге «Контуры великой Финляндии», он сказал: «О присоединении Ленинграда и Ингерманландии финское руководство не помышляло — оно учитывало и то, что число жителей одного только этого города равнялось населению всей нашей страны». [48] Блокада рассекреченная. СП6, 1995, с. 18.
В своих работах профессор Маннинен не ставит все же вопроса о том, насколько правомерно определение «война-продолжение». Но, ссылаясь на «образ мышления финнов», а также на «их цели в период битвы за Ленинград», он говорит: «В нашей стране участие Финляндии в этой войне объясняется тем, что, напав на нее в 1939 году, И. В. Сталин заставил отдать Советскому Союзу Карельский перешеек и другие территории. У нас возник страх утраты независимости, и Германии было легко привлечь Финляндию на свою сторону. Финляндия — существует такое мнение — не могла избежать участия в войне против Советского Союза». [49] Там же, с. 17.
Тем самым Манниненом затушевывается агрессивная направленность войны 1941–1944 гг. В этом существенное отличие его позиции от выводов, сделанных в работах Сеппяля.
До конца XX столетия в финляндской историографии не произошло перемен в определении реальной сущности участия страны в 1941–1944 гг. во Второй мировой войне. Капитальный труд — трехтомник «Нация в войне», подготовленный коллективом авторов под руководством известного историка профессора О. Вехвиляйнена и изданный в 1989–1992 гг., [50] Kansakunta sodassa. 1–3. Hels., 1989–1992.
не изменил установившихся подходов при оценке происходивших событий, оставив их в том виде, который был дан изначально определением «война—продолжение». Название и прежнее отображение сущности войны сохранилось и в энциклопедическом издании 1995 г. «Маленький великан истории Финляндии». [51] Suomen historian pikkujättiläinen. Porvoo-Hels.-Juva, 1995, s. 718–735.
Видно, что проблема, касающаяся отображения в истории реальной сути войны Финляндии в 1941–1944 гг., все еще сохраняется и будет, очевидно, существовать до устранения противоречащего истине определения ее в виде оборонительной и отрицания по существу цели захвата, исходя из реализации великофинляндских идей, значительного пространства северо-запада СССР. В этом отношении судьба Ленинграда представлялась в Финляндии далеко не в такой тональности, как это сейчас иногда пытаются изображать. Реально с финской стороны проявлялось стремление участвовать в битве за город во взаимодействии с Германией. Вместе с тем, что касается термина «война—продолжение», то такое название может быть допустимо лишь в том случае, если изменить определение, как оборонительной с финской стороны, самой сути «зимней войны».
Читать дальше