Игорь Можейко - Конан Дойл и Джек-Потрошитель

Видок, как и положено отставному герою, принялся писать мемуары. Правда, тут же обнаружилось, что среди талантов Видока талант писательский, к сожалению, отсутствовал. Но у него, по крайней мере, хватило ума не настаивать на обратном, и он продал свои мемуары крупному издательству за 24 тысячи франков — сумму по тем временам гигантскую. Находившийся в самом расцвете своей славы Бальзак за 1835 год заработал 25 тысяч франков. Но хитрость Видока заключалась в том, что он сдал издательству не окончательный вариант записок, а лишь документы и дневниковые записи — фактический материал. Для того чтобы привести всё это в норму, издательство наняло профессиональных литераторов, которые начали врать, судиться с издательством и между собой. Видоку на это было наплевать, потому что он взялся за рискованный в условиях тогдашней Франции социальный эксперимент. Он открыл бумажную фабрику, куда принимал в основном бывших каторжников, которым ставил лишь одно условие: «будь честным».

Отношение конкурентов к фабрике было отрицательным. По Парижу ходили дикие слухи о сообществе воров и убийц, купцы отказывались покупать бумагу, изготовленную Видоком. Но предприниматель к этому относился равнодушно. В пятьдесят три года он решил третий раз жениться. Он остановил свой выбор на кузине, которая была моложе его на восемнадцать лет, и до конца ее дней был счастлив.

Мирная жизнь промышленника была прервана событиями в Париже. Карл X был свергнут, и в 1831 году, по настоянию министра внутренних дел, Видока приглашают на должность начальника тайной полиции Франции.

На этот раз в распоряжении Видока были значительные средства. Он, как и прежде, в выборе помощников отдавал предпочтение бывшим преступникам. Агенты Видока (да и он сам) регулярно бывали во всех тюрьмах Франции, сидели на процессах — это была первая попытка создать своеобразную картотеку преступников. Правда, она существовала лишь постольку, поскольку находилась при организации Видока, которая, кстати, получила наименование Сюртэ, что означало «безопасность».

Видок пользовался многими, ставшими привычными в наши дни, но не всегда моральными приемами борьбы с преступниками. В частности, его агенты внедрялись в банды и следили за их деятельностью, так как Видок полагал, что порой лучше наблюдать и контролировать, чем рубить сплеча.

Наконец, в 1833 году недруги Видока окончательно свалили его, и он ушел в отставку. Но не успокоился. Правда, на этот раз мемуаров он не писал, а организовал первое в истории частное сыскное и охранное агентство, клиентами которого были коммерсанты. Каждый из четырех тысяч клиентов Видока вносил в год всего двадцать франков, за что мог пользоваться услугами сотрудников агентства в случае неприятностей.

Этого государственная полиция, с ревностью следившая за успехами Видока и ростом его доходов, выдержать не смогла. По наущению врагов его агентство было закрыто, все его бумаги и счета конфискованы, сам Видок посажен в тюрьму.

Процесс Видока, о котором с помощью газет его недруги распространили дичайшие слухи, оказался в центре внимания Парижа. В зал было не пробиться. Но оказалось, что все обвинения построены на песке. Суд не нашел состава преступления, и Видок был торжественно освобожден из-под стражи.

Выйдя из тюрьмы, несмотря на возраст, Видок вновь открывает агентство, правда уже не столь большое, как раньше. Но и враги не сдаются. В 1842 году Видока снова арестовали, продержали в тюрьме одиннадцать месяцев и выпустили, полностью оправдав по суду. Зато за этот год агентство его было полностью разорено, фабрика закрыта, все другие дела пришли в полный упадок. Видока не удалось вновь загнать на каторгу, но разорить его смогли.

После тюрьмы Видок продолжал активную деятельность — теперь на поприще тайной дипломатии. Революция 1848 года привела к власти некоторых его старых друзей, и они пользовались услугами опытного мастера, который несколько раз отправлялся с секретными миссиями в Англию.

В семьдесят лет он овдовел, но оставался еще крепким, веселым и общительным стариком. Видок умер в 1857 году. Говорят, что его последние слова были: «Я мог бы стать Клебером, Мюратом… мог бы достичь маршальского жезла. Но я слишком любил женщин. А если бы не женщины и не дуэли…»

К началу 1880-х годов в Сюртэ работало уже несколько сот агентов, но качественных изменений по сравнению со временами Видока не произошло. Всё так же агенты ездили по тюрьмам, чтобы запоминать лица преступников, предпочитали осведомителей из уголовного мира фотографическим карточкам. Полиция была настолько завалена папками с делами преступников и прочими бумагами, что разобраться в этом не было никакой возможности.