Григорий Чухрай: Моя война

- Взял у Наташки денег на молочко для Володьки и пропил... Молочко для ребенка купить не на что... Одолжи!

Ирина давала ему деньги. Потом мы смотрели в окно и видели, как он шел в магазин за водкой.

Долги он всегда отдавал. Одолжит, но отдаст в срок. Впрочем, он хорошо зарабатывал. За то время, что я сниму одну картину, он снимет две-три.

- Торопишься,- говорил я ему.

- Мне нужны деньги,- признавался он.- Мечтаю иметь сто тысяч рублей. Люблю жить красиво и весело.

Он жил действительно весело. Свои фильмы ему неизменно нравились, в этом я, самоед, ему завидовал.

К друзьям относился душевно, но по-доброму посмеяться над всеми - в этом он себе не мог отказать.

- Кто классики марксизма? - спрашивал он и отвечал: - Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, Гурин, Базелян! (В нашей мастерской Гурин и Базелян были отличниками).

При удобном случае, особенно при хорошем подпитии, он беззлобно подшучивал надо мной.

- Что ты из себя представляешь? В тебе знамениты только усы. Сними усы - и тебя никто не узнает. А я...- С пьяным умилением он продолжает: Иду по Африке... негр...- Он делает удивленное лицо, изображая удивление и радость негра, увидевшего его.- "Кто вы?" - "Ай эм руссиш режиссер Басов".

На лице воображаемого негра восхищение! Басов бросается на колени, одной своей рукой хватает другую, подносит к губам и начинает неистово целовать.

- Во! - заключает он.- А ты... сними усы - тебя никто не узнает! - И заливается смехом.

- Володя,- говорю я,- тебе надо лечиться. Давай определим тебя в больницу.

- Хорошо,- соглашается он,- лягу! - И прибавляет, - с условием! Пусть впереди идет Лева Сааков (секретарь партийной организации), а сзади идет Сурин (директор "Мосфильма") и играет на трубе... (Сурин в молодости был трубачом.)

У Басова обаятельная улыбка. Он все превращает в шутку. На него нельзя сердиться. Часто даже непонятно: пьян ли он или трезв и просто балагурит, забавляется и забавляет других. Даже в тяжелых ситуациях он оставался таким.

Наташу Володя любил и всегда, даже когда они разошлись, говорил о ней с плохо скрываемой грустью. Но и тут не мог отказать себе в беззлобной остроте.

- Говорят, у нее роман с каким-то немцем... А я не хочу, чтобы мой Володька пел...- Поет на мотив немецкой песни Эрнста Буша, бессвязно произнося немецкие слова "верден", "мусен", "зольден".- Я этого не хочу! Я хочу, чтобы мой сын пел...- Поет сладким голосом: - "Во поле березка стояла..." - И смеется.

Или звонит мне.

- Слыхал? Наташка вышла замуж.

- Слыхал. Ну и что?

- А то, что она сообщает мне по телефону: "Мой муж космический врач". А я не понял, и говорю: "Ну и прекрасно! Будет тебе лицо всякими кремами мазать". А она: "Не косметический, а космический!" - Володя снова смеется, но в смехе слышны грустные нотки.

Пьяные бывают отвратительны. Басов обладал удивительным обаянием, он, как бы сильно ни был пьян, никогда не вызывал отвращения. Его все любили. На съемках он был весел и остроумен, быстро и просто находил контакт с самыми разными людьми и располагал их к себе.

Он первый из всех нас построил себе большую квартиру в центре Москвы, на улице Горького. И хвалился: "Метраж сто метров!" Я не бывал у него. Но Ирина, когда он заболел и лежал один в своей квартире, а я находился в экспедиции, приходила и ухаживала за ним. Ухаживали за ним и Нина Агапова и преданная ему бесконечно его сотрудница по съемочной группе.

Однажды Басов приехал в Горький, где я снимал фильм "Жили-были старик со старухой". Познакомил меня со своей попутчицей. Спросил, так, чтобы она не слышала:

- Красивая? Лучше Наташки?..

"Он еще любит Наташу",- подумал я.

- Не прописывают нас в одном номере,- жалуется Басов.- Пойдем к начальнику милиции, скажешь, что мы муж и жена.

- Не поверит.

- Надень медаль. Лауреату Ленинской премии поверит.

Надеваю пиджак с медалью, идем к начальнику милиции. Там я говорю, что мы давно считаем Басова и его спутницу мужем и женой, но их брак еще не оформлен... Басов уважаемый актер и режиссер... Начальник милиции нехотя подписывает бумагу: "Разрешаю прописать в одном номере". Благодарим. Прощаемся.

- А как насчет ковриков? - вдруг спрашивает Басов.

- Каких ковриков? - не понимает начальник.

- У меня из машины украли коврики...

- В нашем городе украли?

- В Суздале.

- А что вы от меня хотите? - не понимает начальник.

Мне становится стыдно за друга, а он, как ни в чем не бывало, улыбается во весь рот.

- В вашем городе автозавод...

И начальник милиции тоже улыбается.