Алексей Пиманов - Чисто партийное убийство

Владимир Медведев: «Он так беспокоился за ее здоровье, за здоровье Виктории Петровны. Она лет пятнадцать-двадцать болела сахарным диабетом, и часто у нее случались приступы, и он настолько переживал. Это была пара идеальная по человеческим меркам. Он постоянно заботился о ней, постоянно спрашивал, постоянно интересовался, у нас спрашивал, как она, постоянно ей звонил, как она себя чувствует».

Во время ужинов обсуждалось и личное, даже такой деликатный вопрос, как дикция Генерального секретаря ЦК КПСС. В тот момент эта проблема перешла уже в политическую плоскость, чего стоят одни анекдоты, гулявшие по стране.

Владимир Медведев: «Находясь за ужином с ним, Виктория Петровна, она в этом плане молодец, она ему прямо говорила: Леня, вот у тебя дикция такая уже пошатнувшаяся, не та, что была раньше. В этом плане, в отношении дикции, он сам понимал и спрашивал врачей, как ему изменить эту дикцию, наладить разговорную речь. Ему даже врачи говорили, какие слова он слабо выговаривал — «социализм» и «политический». И он ходил, будучи на даче, он ходил и про себя шептал».

С определенного момента и любая зарубежная поездка превращалась для окружающих Брежнева в мучение. Лидер великой державы мог отключиться в любой момент, как это произошло в ГДР в октябре семьдесят девятого. Накануне торжественного заседания в честь тридцатилетия образования ГДР Брежнев тайком от всех выпил большую дозу снотворного, а утром перед выездом, сидя в беседке, отключился на глазах у всех. Лишь благодаря усилиям врачей и огромной силе воли самого Брежнева его удалось привести в более-менее нормальное состояние. Но было принято решение: во время выступления на трибуне одного его не оставлять. Так и смотрел изумленный мир на Владимира Медведева, все выступление простоявшего за спиной Генсека.

Настало время, когда и любимая охота превратилась для Брежнева в почти недоступное удовольствие. Руки перестали удерживать ружье. Нужно было в последний раз перевернуть еще одну любимую страничку в жизни. А он упирался до последнего.

В 1979 году, находясь на вышке, Брежнев впервые не удержал карабин и прикладом в кровь разбил лицо. Врачи сделали примочки и наконец решились предложить закончить с охотой.

Владимир Медведев: «Но он смеялся над всеми и говорил: «Мы еще поживем, мы еще поохотимся».

На следующий день в воскресенье мы опять поехали на охоту. И, подъезжая, проезжая мимо поля, мы увидели, что на поле находятся кабаны. Он остановил машину, открыл дверцу. Это делал он неоднократно, положил ружье на эту дверцу и начал целиться в бегущего кабана. Они увидели нас и побежали. Он начал целиться вот в этого кабана. И старался поудобнее на эту дверь облокотиться. Получилось так, что он одной рукой держит ружье, а другой рукой за машину. Чтобы не вывалиться из машины, держится. Вроде бы все в порядке, нажал, а ружье к плечу сильно не прижал. И прицелом ему вообще вокруг глаза все разбило. У него рванула такая, полилась такая кровь, что не знали, что делать».

Самое интересное, что через два дня начинался официальный визит в Чехословакию. Тогда многие обратили внимание на странно загримированное лицо Леонида Брежнева. Неудивительно: раны кровоточили все дни визита.

К началу восьмидесятых большинство из обитателей кремлевских кабинетов уже знали: дни Генерального секретаря сочтены. Семидесятипятилетний Генсек угасал на глазах, продолжая оставаться заложником созданной им самим системы. Неудивительно, что раньше всех готовиться к уходу Брежнева начал шеф КГБ Юрий Андропов. Он все-таки был самым информированным человеком в стране.

Его команда начала издалека, с громких уголовных дел: «рыбного» дела магазина «Океан», а также дела директора Елисеевского гастронома Соколова, — ниточки от которых тянулись на самый верх, к ближайшему брежневскому окружению. Затем последовали узбекское дело, дело Медунова — любимца Брежнева и первого секретаря Краснодарского обкома.

Наконец настал момент, когда задели и дочь Генсека Галину.

Она никогда не отличалась спокойным нравом и поведением. О ее похождениях, мужьях, нарядах и бриллиантах уже давно судачила вся Москва. Галину Брежнев очень любил, и на все попытки доложить о похождениях дочери он реагировал очень бурно.

Владимир Медведев: «Докладывал ему Александр Яковлевич Ребенко по всем вопросам, касаемым семьи. Он был доверенным лицом у него, все вопросы докладывал однозначно. По всем вопросам. Иногда и получал за это. Что там, а почему вы не посмотрели, а почему вы недоглядели? Ребенко выходил такой насупленный. После этого начинался сыр-бор в наших рядах, чтобы мы смотрели, все это было довольно-таки временно».