Алексей Пиманов - Чисто партийное убийство

Ан нет.

Мы уже рассказали о том, как пришел к власти и очень скоро потерял ее Лаврентий Берия. Рассказывали, как всех переиграл Никита Хрущев. Рассказали и том, как дважды первого секретаря ЦК КПСС, хозяина огромной советской страны Никиту Сергеевича Хрущева в открытую пытались отстранить от власти.

Первый раз в 1957 году, когда в атаку пошли те, кто еще совсем недавно вместе с Хрущевым составлял ближний сталинский круг: Маленков, Молотов, Каганович. Переворот им почти удался. Не хватило совсем чуть-чуть. С Хрущевым тогда остались два человека, воля и активные действия которых сломали все планы заговорщиков.

Первый — министр обороны Георгий Жуков. Он заявил в лицо оппонентам, что армия на стороне Хрущева.

Второй — ближайший соратник Никиты Сергеевича, кстати, приехавший в 1957 году в Кремль сразу после микроинфаркта — Леонид Брежнев.

Именно он сумел дозвониться до Жукова, который находился на военном полигоне, и вызвать его в Москву.

Видимо, в благодарность Хрущев уберет Жукова с поста министра уже через три месяца. Никиту Сергеевича до смерти напугала фраза Георгия Константиновича об армии, по приказу маршала встающей на ту или иную сторону.

Брежнева вскоре после событий 1957 года Хрущев сделал вторым человеком в государстве, и, вероятно, под впечатлением уроков своего учителя через семь лет Леонид Ильич стал мотором заговора, лишившего в конце концов Хрущева власти.

Самого Брежнева соратники по перевороту — Шелепин, Семичастный, Подгорный, Косыгин — считали временной фигурой.

И в страшном сне они не могли представить, что эта временная фигура обыграет в конце концов всех и будет править Советским Союзом восемнадцать лет. В двадцатом веке — это второй по длительности срок после правления Сталина.

В начале шестьдесят четвертого года именно Брежнев вместе с Александром Шелепиным — «железным Шуриком», как звали его тогдашние обитатели кремлевских коридоров, возглавил заговор против Хрущева.

Даже Владимира Семичастного — председателя КГБ, ближайшего приятеля Шелепина и его соратника еще по комсомолу, в планы смещения Хрущева посвятили не сразу.

Говорит генерал-полковник Владимир Ефимович Семичастный: «В начале 64-го года Шелепин сказал так доверительно. Он прямо предупредил, что, вероятно, с тобой будет какой-то официальный разговор, поэтому я с тобой не говорил ни о чем, ты ни о чем не слышал. Ну, он мне дал понять о том, что идет в кругах членов Политбюро и секретарей ЦК, кандидатов, то есть состав Президиума ЦК, кто входит, идет разговор о том, что Хрущев всем надоел и пора… Вот ты и имей в виду».

Через полтора месяца, весной, вновь на эту тему заговорил уже Брежнев, причем в своем кабинете.

Владимир Семичастный: «Брежнев меня отозвал, вот примерно как это там и говорится, в кабинете, что ли, отозвал, из-за стола встал, в уголок отвел, значит, секретничать начал. И я… И он о том говорит, что вот так и так, как ты смотришь, если возникнет вопрос о смещении, об освобождении Хрущева? В общем, у большинства членов Политбюро складывается такая точка зрения».

Рисковал ли Брежнев в тот момент?

Да, и очень сильно.

Тайна, которую знают двое, уже не тайна. Тем более в Кремле, тем более тогда, когда вся система была выстроена так, что к власти можно было прийти лишь в результате интриг, компромиссов и сложнейших комбинаций.

Раскрыв свои карты, Брежнев наверняка чувствовал себя неуютно, оставаясь в полной неизвестности, с кем после него будет говорить тайный собеседник и не сдаст ли он его уже за порогом кабинета.

Рассказывает Владимир Семичастный: «И вот начались тогда утечки уже, начали ползти слухи о том, что что-то готовится где-то, кто-то, разговоры… Воронов на одном из совещаний проговорился и, значит, стал говорить о том, что пора с Хрущевым кончать или что-то вроде того, что Хрущев надоел всем».

Настал момент, когда информация дошла и до Хрущева. Но никаких резких шагов он не успел сделать, а может быть, уже не смог сделать. Хотя его реакции боялись до последнего.

Владимир Семичастный: «Я пришел к Брежневу и сказал: или вы давайте решайте вопрос о проведении Пленума, или кончится это тем, что меня вызовет Хрущев, скажет, что существует антипартийная группа новая, и ты сидишь ушами хлопаешь, и, понимаете, у тебя под носом, вот здесь, творят безобразия, а ну-ка давай действуй. И что мне останется делать? Я вынужден буду принимать меры, и довольно решительные» .