Юрий Жуков - Сталин - операция «Эрмитаж»

За следующие два месяца 1931 года, март и апрель, Эндрю Меллон стал обладателем еще семи шедевров Эрмитажа: «Откровение Моисея» Веронезе, «Вильгельм II Нассауский и Оранский» Ван Дейка, «Портрет офицера» Хальса, «Карточный домик» Шардена, «Распятие» Перуджино, «Мадонна Альба» Рафаэля, «Венера с зеркалом» Тициана. Он заплатил за них почти 2, 5 миллиона долларов, в том числе 1 166 400 долларов – за творение Рафаэля. На то время это была самая высокая цена, уплаченная за одну картину.

Первые пять полотен сотрудники «Антиквариата» передали в галерею «Маттисен» в Берлине. Холсты Рафаэля и Тициана доставили в Нью-Иорк прямо покупателю Н. Н. Ильин и член коллегии недавно образованного Наркомата внешней торговли Б. И. Краевский.

Эту сделку с Меллоном внешторговцы не считали последней. Они предложили Чарлзу Хеншелу приобрести для американского коллекционера еще несколько шедевров, в том числе «Юдифь» знаменитого мастера Джорджоне и «Мадонну Бенуа» великого Леонардо да Винчи – за 2, 5 миллиона долларов. О возможной сделке фирма «Кнёдлер» тут же, 11 апреля 1931 года, информировала миллиардера:

«Мистер Меллон!

Сообщаю Вам также относительно Джорджоне и двух вещей Леонардо (помимо «Мадонны Бенуа» работники Внешторга решили продать и «Мадонну Литту». – Ю. Ж.). Они назвали цену в 700 тысяч фунтов (3, 5 миллиона долларов) за три картины и 500 тысяч фунтов (2, 5 миллиона долларов) за Джорджоне и «Мадонну Бенуа» Леонардо. В эту партию они хотели бы включить хотя бы три из названных ранее картин.

Пожалуйста, подумайте, хотите ли Вы предложить им следующую цену за шесть картин: Джорджоне – 170 тысяч фунтов, Леонардо – 120 тысяч, Леонардо – 100 тысяч, де Хох – 30 тысяч, Мурильо – 12 тысяч, Симоне Мартини – 10 тысяч. Всего 450 тысяч фунтов, или два миллиона двести пятьдесят тысяч долларов.

Если выгодно заключить эту сделку, мы приобретем лучшие вещи всей их коллекции. Единственно ценное, что осталось, это Джорджоне и два Леонардо. Позднее мы сможем купить раннего Веласкеса и Филиппино Липпи по низкой цене, надо это сделать» [150].

Почти месяц продолжалось согласование цен: антиквары стремились купить дороже, дабы получить большую сумму за свои 10 % комиссионных, а Меллон пытался цену, естественно, сбить. Даже в мае торг не завершился, что отметил в своем письме Хеншел:

«Кармен (Мессмор. – Ю. Ж.).

Сегодня утром я сказал нашему русскому другу, что, по-видимому, нас не заинтересует Джорджоне по той цене, которую они предлагают. Он сказал, что не огорчен, так как сможет продать картину Джо (Дювину. – Ю. Ж.) и что нам не надо больше беспокоиться. Я также сказал ему, что цена на де Хоха явно завышена и что 25 тысяч фунтов (125 тысяч долларов) будет максимальная ее стоимость. Я даже сомневаюсь, можно ли ее продать за такие деньги. Он ответил, что им совсем не обязательно продавать все вещи и они продадут их только в том случае, если получат хорошую цену.

Если Джо купит Джорджоне и сообщит об этом в газетах, нам нужно реагировать сильным ударом – статьей о наших покупках, написанной в привлекательной форме. Конечно же ни при каких обстоятельствах не надо упоминать имени Э. У. М. (Эндрю Меллона. – Ю. Ж.). Пресса должна взять это на себя. А его надо предупредить, что его имя может появиться в газетах» [151].

К счастью для Эрмитажа, запланированная и почти согласованная сделка не состоялась из-за того, что Меллон покинул свой пост в Вашингтоне и был назначен послом США в Лондоне. Однако имя его в связи с покупками картин из эрмитажной галереи все же появилось в газетах. Об этом, в частности, писала «Нью-Йорк таймс» 28 сентября и 1 ноября 1930 года, 11 мая и 17 сентября 1931 года.

Посольство СССР в Париже официально опровергло факт продажи картин из Эрмитажа Эндрю Меллону, не погрешив при том против истины. Действительно, никакое советское учреждение либо частное лицо не вступало ни в какие отношения с министром финансов США. Все дела «Антиквариат» вел только с Чарлзом Хеншелом, главой старой и почтенной американской антикварной фирмы «М. Кнёдлер энд К°». Именно он юридически, по всем бумагам, являлся покупателем эрмитажных сокровищ. Действовал же Хеншел на основе той информации, которую ему предоставлял глава берлинской антикварной фирмы «Маттисен галери» и ее московский агент Менсфилд. Лишь потом, и не без выгоды лично для себя, он перепродавал картины Меллону, делая собственный бизнес. Хеншел недолго хранил первую часть своей коммерческой тайны – что и где приобрел, умалчивая только о том, за сколько купил, кому и по какой цене продал. 7 ноября 1933 года газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала его заявление для печати, в котором, в частности, отмечалось: