Юрий Жуков - Сталин - операция «Эрмитаж»

Специалистов сопровождали, контролируя каждый их шаг, дотошные оценщики, сотрудники «Антиквариата» Тюлин, Житомирский, Н. В. Власов, Т. И. Сорокин – весь наличный состав экспертов. Сопровождали и подтянутые молчаливые люди с голубыми петлицами на армейских гимнастерках. Они следили, чтобы никто не попытался чинить препятствия выполнению столь ответственного правительственного задания.

И все же мнение искусствоведов, даже вошедших в состав «ударной бригады», мнение экспертов «Антиквариата» мало что значило. Решалось все не ими, а людьми, работавшими в заурядном, ничем не примечательном сером доме № 26 – 28 на Варварке, у площади Ногина. Там на втором и третьем этажах располагались внешнеторговые службы страны. Там находился кабинет Хинчука, к которому стекались и регулярные отчеты «Антиквариата», и запросы из Европы от очередного шефа этой конторы Самуэли. Этот коммивояжер обладал поразительно полной информацией чуть ли не о каждом экспонате всех картинных галерей Советского Союза, даже теми сведениями, которые отсутствовали собственно в Главнауке.

Вот несколько выдержек из его деловых до предела посланий-заказов лишь за два месяца 1930 года.

3 января, из Берлина: «Обратите внимание на обязательное выделение картин Нижнего Новгорода, согласно нашей заявке, так как часть этих картин оценивается очень высоко, например, картины Ромни: женский портрет можно продать от 40 до 60 тысяч марок, портрет Воронцовой-Дашковой от 100 до 120 тысяч марок, картину Ребэрна за 50 – 60 тысяч марок».

В тот же день: «Я послал телеграмму в Москву об отправке сюда всех богемских (чешских. – Ю.Ж.) примитивов из Музея изящных искусств».

27 января, из Лондона: «Считаю нецелесообразным возвратить в Союз большинство из икон, бывших на выставке – принадлежащих реставрационным мастерским и разным провинциальным музеям, так как в Союзе можно найти еще такие экспонаты.

По моему мнению, за исключением некоторых, действительно уникальных вещей, надо их отправить в Америку».

28 января, из Лондона: «Я договорился с голландской фирмой „Б. И. Дуйтс“ о поездке их к нам для покупки картин. Фирма хочет ехать приблизительно через три недели вместе с двумя другими фирмами, одна из которых желает купить большое количество дешевых картин стоимостью 10 – 20 фунтов стерлингов каждая, другая фирма заинтересована в крупных объектах, а сама фирма „Дуйтс“ хочет купить больше картин среднего качества. Все три фирмы хотят израсходовать около 50.000 английских фунтов. Сообщите, будет ли подготовлено достаточное количество картин к этому сроку».

5 февраля, из Берлина: «В Лондоне я договорился с большой фирмой „Формаж“ о поездке к нам для покупки старинного оружия (доспехи, плинты и проч.). Фирма эта большая и желает на несколько сот тысяч. По договоренности с Главнаукой оружие должно быть выделено из Эрмитажа в срочном порядке, так как представители фирмы приблизительно через три недели приедут к Вам, прошу для них все подготовить. Бывшее Шереметевское собрание также должно быть приготовлено, хотя восточное оружие меньше интересует фирму».

В тот же день: «В Лондоне я связался с очень большой фирмой „Дженин“, торгующей исключительно дешевыми вещами, здесь же я ознакомился с пражской фирмой „Якубович“, владелец которой в конце месяца приезжает к Вам для покупки большой массы дешевых картин, миниатюр, серебра, ювелирных изделий (пасхальные яйца, кавказские вещи и т. д.), икон, бронзы и т. п.».

6 февраля, из Берлина: «Прошу сообщить, как обстоит дело с выделением скифского золота. Как я Вам сообщал, на этот предмет имеется большой спрос и его можно легко реализовать» [125].

Читая такие послания, трудно усомниться в том, что Самуэли считал себя приказчиком крупной торговой фирмы, складами которой являлись все без исключения музеи Советского Союза. Он стремился во что бы то ни стало выслужиться перед хозяином, Хинчуком, и продемонстрировать ему свой талант продавца, даже в столь тяжелые годы умеющего отыскать покупателей. Не важно на что – на селедку или ценнейшие холсты выдающихся живописцев, – лишь бы продать, как ему казалось, с прибылью. Самуэли даже не подозревал об истинной стоимости (хотя бы на день продажи) того, что он так торопился сбыть.

Но ничего странного в том не было. Дьердь (Георгий) Самуэли родился в 1899 году в Венгрии, в семье заведующего складом фирмы, занимавшейся экспортом хлеба. По окончании гимназии он тоже стал комиссионером. Во время Первой мировой войны Самуэли вынужден был надеть мундир, даже дослужился до чина унтер-офицера, но сумел устроиться подальше от передовой и четыре года провел в интендантстве, на складах имущества австро-венгерской армии.