Николай Данилевский - Беглые в Новороссии

- Что же вы не продолжаете? - спросил священник, вышедши к исправнику.

- Подождите, не торопитесь! Вот мы еще гостей подождем, свидетелей, чтоб протокол составить как следует! Я вам не судья - будут судить другие!

Священник сел к стороне, на особом стуле. Он думал: "Боже мой! что, как их найдут?" Подъехали старший Небольцев и с ним еще кто-то.

- Грех вам, батюшка! - сказал он, подходя,- вот-с нас всех известили, что вы главный притон нашим грабителям в своей роще устроили!

- Кто же вам это сказал? Так про меня одного и сказали?

- Все говорят.

На отце Павладии лица не было.

- Понимаю, вы меня обвиняете в покровительстве беглым, что через меня они смелы и дерзки стали. Господа! Я тридцать лет тут, в этой пустыне, прожил; при мне строились и возникали ваши села и некоторые ваши города. Недочеты, обманы, всякие притеснения возмутили ваших беглых. Они мирно доселе жили. Край здесь изменился, нравы другие пошли. Не я беглых передерживал; обыщите других.

- Вы слышите, слышите? - спрашивал исправника Небольцев.

Подъехали Шульцвейн и Шутовкин. Эти обошлись с священником мягко и вежливо.

Вставали уже, составив предварительные статьи протокола, чтобы идти, как загремели колеса и послышался знакомый звук колес и рессор полковницкого фаэтона, и Панчуковский, по-прежнему щегольски разодетый и веселый, выпрыгнул из фаэтончика, ловко снял красивую соломенную панамА, подал дружески руку всем, кроме священника, поклонился исправнику. Священнику же он сказал, обмахивая платком пыль с лаковых полусапожек: "А мы с вами, батюшка, старинные друзья, не правда ли?" Священник кашлянул и сухо отворотился.

- Ну-с,- начал Подкованцев,- очень рад буду, господа дворяне, что при вас лично привелось мне исполнить мой долг; коли это мне не удастся,гоните и судите меня сами...

Все сошли с крыльца. Общее молчание было мрачно и торжественно.

- Сотские, начинайте. Сперва с кухни и с амбара, а потом в погреба и на чердаки! Дом я сам обыщу.

- Так она здесь? - страстным шепотом допытывал Шутовкин полковника.

- Здесь! - рассеянно ответил Панчуковский, вспоминая роковую чудную ночь, когда он похитил здесь Оксану.

- Почему вы узнали?

- Приказчик мой их обознал, у шинка Лысой Ганны, знаете?

- Знаю, знаю! Так и ее прежний жених тут?

- Здесь, должно быть.

- И она, как была, еще с овальцем? Вот полюбуюсь крошечкой! Доведется-таки и мне ее увидеть!..

Облава началась, как на охоте. Гонцы шли тихо с дубинами, а сотские по крыльям порядок держали. Они осматривали каждый хлевушек, каждую ямку и все уголки. Обыскали кухню, амбары, погреба, конюшенный сарайчик и дом. Не нашли никого, кроме забившейся под свиное корыто и перепуганной до полусмерти тетки Горпины. Обыскали церковную ограду, даже церковь, пруд и сад.

- Они в байраке! я знаю! - шепнул Панчуковский, подходя к исправнику, обыскавшему между тем дом священника.

- Соединить всех понятых вместе! - крикнул Подкованцев,- сотские! Да идти дружнее; не пропускать ни единого кустика, ни одной водомоинки.

- Послушайте! Десять тысяч целковых вам! - шептал между тем Панчуковский исправнику,- это будет не взятка, а благодарственный законный процент! Ради создателя - найдите их, через них вся моя разграбленная касса найдется!

- А я полагал, Володя, что ты и по правде более за красоточкою этою хлопочешь? - возразил, шутя, Подкованцев.

- Куда мне! Я уже о ней забыл и думать! Спросите Шутовкина; я ему ее обещал передать...

Священник сам не свой стоял поодаль от господ и сыщиков. Он силился быть спокойным, но сердце его било тяжелую тревогу. Облава пошла к байраку. Понятые стали более густою цепью с обоих краев оврага. Часть из них стала по опушкам настороже. Все же остальные пошли внутрь в ракитник и в камыши к ключам. Долго они шли, тихо шелестя между кустами и деревьями.

- Это совершенно во вкусе "Хижины дяди Тома",- заметил Митя Небольцев.

- Далась-таки опять вам эта галиматья, эта хижина! Ну, послушайте, господа! - продолжал Панчуковский,- ну, есть ли хоть тень сходства между нашими беспаспортниками и американ-скими поэтическими неграми, или между нами, господа, и тамошними рабовладельцами? Как небо и земля!

- Как небо и земля! - сказал и Подкованцев, идя за сотскими к месту выхода гонцов,- уж там, как у нас, бювешки не дадут...

- А что? ничего нету? - спросили зрители.

- Ничего! - лениво ответили гонцы, вразброд выходя на опушку. "Что бы это значило? - подумал Подкованцев,- куда же они делись?"

- Стой, стой! держи его! стой! - нежданно и в разлад крикнули голоса понятых в чаще байрака.