Казимир Валишевский - «ПЕТР ВЕЛИКИЙ, Историческое исследование

«После четырех месяцев судебного следствия заставляют несчастного царевича написать, что, если бы нашлись могущественные мятежники, которые бы восстали и его призвали, то он стал бы во главе их. Если подобному заявлению придавалась какая-нибудь цена, как могло оно считаться существенным доказательством в процессе? Как судить мысль, гипотезу, предположение случая, не имевшего места? Где эти мятежники? Кто поднял восстание? Кто предлагал царевичу стать во главе бунтовщиков? С кем он о том говорил? С кем была ему предложена очная ставка по столь важному вопросу?.. Не бу- дем себя обманывать! Я готовлюсь предстать перед Европой с отчетом об этой истории. Будьте вполне уверены, что нет в Европе ни одного человека, верящего, что царевич умер естественной смертью. Все пожимают плечами, слыша уверения о том, что двадцатитрехлетний наследник престола умер от удара при чтении приговора, на отмену которого он мог рассчитывать. Поэтому из Петербурга поостереглись сообщить мне какие-либо сведения об этом роковом происшествии».

Несчастный Алексей через долгое время после своей смерти нашел себе самого красноречивого защитника, а Петр - грозного обвинителя. Чтение «Истории России» доказывает неудачно, что граф Шувалов нашел впоследствии, без сомнения, в ином месте, чем в с.-петербургских архивах, доказательства, способные поколебать уверенность защитника и заставить его переменить мнение. Но защитительная речь и обвинение остались; они будут служить вечно, относительно этого процесса, выражением общественного мнения, а на Петре навеки лег его гнет.

Мы должны сознаться, что царь в состоянии был его выдержать.

Он убил своего сына. Нет этому оправдания. Мы отвергли и отвергаем необходимость политическую, вызванную предосторожностью. Факты говорят сами за себя; но кому же, не пожелав иметь такого сына наследником, Петр оставил свое наследие? Неизвестно. Екатерина овладела им благодаря придворной интриге. В продолжение полстолетия Россия предоставлена на волю случая и авантюристов. Вот ради какого результата Петр заставил работать своих палачей. Но он был велик и создал величие России. В том его единственное оправдание.

Глава 9. Завещание Петра Великого. Заключение

Петр легко отнесся к посмертному отмщению истории. Алексеи нашел более быстрого мстителя в лице судьбы. Мы не думаем, чтобы, обрекая на смерть старшего сына, государь подражал жертвоприношению Авраама, приносившему в жертву свою плоть ради будущности своей страны и преуспеяния своего дела. В своем понимании вещей, могучем, но близоруком, и в особенности в самоудовлетворенности, в какой он жил, не заботясь о.том, что будет дальше, и даже не пытаясь представить себе такое будущее без себя, после себя, он в этом отношении проявлял слишком большую беспечность, причины которой мы уже выяснили. Но, выбрав себе наследника по душе, он, конечно, должен был радоваться мысли, что, воспользовавшись досугом, предоставленным ему теперь войной, может воспитать по своему желанию -тело и душу этого сына любви. Он нежно любил своего младшего сына. 16 апреля 1719 года,"меньше чем год спустя после смерти Алексея, злой рок постучался у его двери; маленький Петр Петрович, сын Екатерины, в несколько дней был унесен болезнью, и наследником впредь становился другой Петр, сын Шарлотты и убитого!

Петр вначале как будто возмутился против такого приговора рока, отвечавшего на произнесенный им приговор. Приближенные его, начиная с Екатерины и Меншикова, без сомнения, также не чувствовали желания покориться судьбе. Однако два года прошли, прежде чем государь остановился на каком-либо решении. Только 11 февраля 1722 года манифест присвоил царю, ссылаясь на авторитет Ивана Васильевича, право произвольного выбора наследника престола. Этот принцип «правды воли монаршей» был в то же время догматически изложен в знаменитом сочинении Феофана Прокопо-вича. Но тщетно в последующие годы ожидали его практического применения. Ничего не последовало в этом отношении, если не считать указания смутного и различно истолкованного - коронования Екатерины.

А между тем здоровье государя начало внушать опасения близким к нему людям. Уже в мае 1721 года Лефорт говорил об астме, от которой царь очень страдал. Кроме того, думали, что у него внутри нарыв. «Помимо этих недомоганий, - прибавляет дипломат, - был случай в Риге, который мог скоро всему положить конец, и весьма не своевременный. Богу известна причина, но заметили, что один из неряшливых пажей этого героя имел счастье заболеть одновременно со своим государем. Царь находился в агонии семнадцать часов и, едва поправившись, совершенно не думал беречься. Обратили лишь внимание на то, что он говел более усердно, чём обыкновенно, с коленопреклонениями и частым целованием земли».