Даниэл Дефо: Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка

Подъехав к дереву, мы увидели, что Пятница забрался на тонкий конец большого сука, а медведь дошел до половины сука, до того места, где сук становился тоньше и гибче. "Га!" - крикнул нам Пятница, "теперь вы увидите: мой будет учить медведя танцевать". И он начал подпрыгивать и раскачивать сук; медведь зашатался, но не трогался с места и только оглядывался как бы ему вернуться назад по добру, по здорову; при этом зрелище мы действительно смеялись от души. Но Пятнице было мало этого; увидев, что медведь стоит смирно, он стал звать его, как будто медведь понимал по английски: "Что же ты не идешь дальше? Пожалуйста, иди дальше", и перестал трясти и качать ветку. Медведь словно понял, что ему было сказано, пошел дальше; тут Пятница снова запрыгал, и медведь снова остановился.

Мы думали, что теперь то и следует прикончить его, и крикнули Пятнице, чтоб он стоял смирно, что мы будем стрелять в медведя, но он горячо запротестовал: "О пожалста! пожалста, мой сам будет стрелять сичас!" Словом, Пятница так долго плясал на суку, и медведь так уморительно перебирал ногами, что мы действительно нахохотались вдоволь, но все таки не могли себе представить, чего собственно добивается отважный индеец. Сначала мы думали, что он хочет стряхнуть медведя наземь: он для этого медведь был слишком хитер: он не заходил настолько далеко, чтобы потерять равновесие, и крепко цеплялся за ветку своими крепкими когтями и ногами, так что мы положительно недоумевали, чем кончится эта потеха.

Но Пятница скоро вывел нас из недоумения.

Видя, что медведь крепко уцепился за сук и что его не заставишь итти дальше, он стал говорить: "Ну, ну, твой не идет, мой идет, мой идет; твой не хочет итти ко мне, мой хочет к тебе". С этими словами он передвинулся на тонкий конец сука, который согнулся под его тяжестью, и осторожно по ветке соскользнул на землю и побежал к своему ружью.

"Ну, Пятница, - сказал я ему, - что ты еще затеял? Почему ты не стреляешь в него!" "Не надо стрелять! - оказал Пятница, - теперь еще не надо стрелять; теперь мой стрелять, мой убьет, когда твой будет еще смеяться". И в самом деле, он еще насмешил нас, как вы сейчас увидите. Когда медведь заметил, что его враг исчез, он стал пятиться назад, но осторожно, не спеша и на каждом шагу оглядываясь, пока; не добрался до ствола; затем попрежнему задом наперед полез вниз по дереву, цепляясь когтями и осторожно, одну за другой, передвигая ноги. Тут то, раньше чем зверь успел стать на землю задними ногами, Пятница подошел к нему вплотную, вставил ему в ухо дуло своего ружья и застрелил медведя на месте.

Проказник обернулся посмотреть, смеемся ли мы, и, видя по нашим лицам, что мы довольны, сам захохотал во все горло, говоря: "Так мы убиваем медведь в наша страна!" "Как же вы их убиваете? - спросил я, - ведь у вас нет ружей". - "Нет, ружей нет, зато есть много, много длинные стрелы".

История с медведем нас развлекла, но все же мы были в глухом месте, проводника нашего сильно потрепали волки, и мы не знали, что предпринять; волчий вой все еще отдавался в моих ушах; поистине, после рева, слышанного мною однажды на африканском берегу - о чем я уже рассказывал - я в жизнь свою не слыхал таких ужасающих звуков.

Этот вой и близость ночи заставили нас поспешить, иначе мы сдались бы на просьбы Пятницы и, конечно, сняли бы шкуру с медведя: зверь был такой огромный, что дело стоило того; но нам оставалось пройти еще около десяти миль; и проводник торопив нас; поэтому мы оставили медведя и пошли дальше.

Земля здесь была покрыта снегом, хотя не таким глубоким и опасным, как в горах; как мы узнали потом, хищные звери, гонимые голодом, спустились с гор в лес и в долины в поисках пищи я натворили в деревнях много бед пугали поселян, задрали множество овец и лошадей и даже несколько человек.

Путь наш лежал через опасное место, о котором наш проводник сообщил, что, если в этих краях есть еще волки, мы непременно встретим их там; то была небольшая лощина, со всех сторон окруженная лесом, и за нею узкое ущелье, которое вело лесом в деревню, где мы решили заночевать.

Оставалось с полчаса до заката солнца, когда мы вошли в первый лесок, а когда вышли из него на равнину, солнце уже село. В этом первом лесу не случилось ничего особенного, если не считать того, что на небольшой прогалине, длиною около ста сажен, мы видели пять больших волков, быстро перебежавших дорогу, один вслед за другим, словно гоняясь за какой то добычей; нас они не заметили и через несколько мгновений окрылись из виду.