Пол Джонсон: Популярная история евреев

Таким образом, не только Авраам и другие патриархи, но и Моисей, и Аарон, Иов и Самсон – все превращались в миф и становились не более материальными, чем Геркулес и Персей, Приам и Агамемнон, Одиссей и Эней. Под влиянием Гегеля и его научных последователей иудейское и христианское откровения, представленные в Библии, интерпретировались отныне как детерминистское социологическое развитие от примитивных племенных суеверий к сложной городской экклезиологии. При этом была оттеснена на задний план по-своему уникальная и данная свыше идея о роли евреев, подверглись последовательной эрозии достижения монотеизма Моисея, а в переписанную заново историю Ветхого Завета просочился не только привкус антииудаизма, но даже стало попахивать антисемитизмом. Коллективный труд немецких ученых по изучению Библии стал академической классикой, достигнув высокого уровня убедительности и сложности в учении И. Вельхаузена (1884—1918), чья замечательная книга «Введение в историю древнего Израиля» была впервые опубликована в 1878 г. В течение половины столетия подход Велльгаузена и его школы преобладал в изучении Библии, и многие из его идей влияют на трактовку историками Писания по сегодняшний день. Ряд выдающихся ученых XX столетия, таких как М. Нот и А. Альт, сохранили этот, в основном скептический, подход, отметая предания эпохи, предшествовавшей завоеванию, как мифические и доказывая, что израильтяне превратились в нацию лишь на земле Ханаанской, причем не ранее XX века до н.э. Само завоевание было, по их мнению, также в основном мифом, а сводилось, в сущности, к процессу мирной инфильтрации. Другие авторы высказывали предположение, что возникновение Израиля связано с выходом общины религиозных зилотов из структуры Ханаанского общества, которое они считали продажным. Эти и другие теории в обязательном порядке отметали всю библейскую историю до Книги Судей как полный или почти полный вымысел, а фигуры самих Судей считали некоей смесью вымысла и фактов. По их мнению, у истории Израиля не было достаточной фактической основы до эпохи Саула и Давида, когда библейский текст только начинает отражать реальность историй и летописей.

К сожалению, историки редко столь же объективны, сколь им хотелось бы казаться. Библейская история, которая, с точки зрения христиан, евреев и атеистов, содержит верования или предрассудки, восходящие к самым истокам нашего существования, – это область, где объективности особенно трудно, если вообще возможно, добиться. Более того, разные научные специализации связаны с собственными профессиональными искажениями. В XIX и большей части XX столетий в библейской истории преобладали ученые-текстовики, чьи привычки и традиции заставляли (и заставляют) их расчленять библейские повествования на мельчайшие части, выявлять источники и побудительные мотивы тех, кто составлял их, отбирать на этой основе немногочисленные подлинные фрагменты, а затем реконструировать события в свете сравнительной истории. С развитием современной археологической науки, однако, возникла противоположная тенденция, направленная на то, чтобы использовать древние тексты как руководство к поиску материального подтверждения научных положений. Раскопки в Греции и Малой Азии, открытие и раскопки Трои, Кноса и других минойских городов на Крите и микенских городов на Пелопоннесе, а также расшифровка и изучение найденных там документальных памятников реабилитировали историческую достоверность историй Гомера и позволили ученым под оболочкой легенд отыскать немало элементов реальной действительности. Так, и в Палестине и Сирии изучение древних поселений, а также находки и перевод большого количества официальной юридической и административной документации того времени позволили в значительной степени восстановить ценность ранних библейских текстов как подлинно исторических источников. Труды У. Ф. Олбрайта и Кэтлин Кеньон особенно способствовали росту нашей уверенности в реальном существовании мест и событий, описанных в первых книгах Ветхого Завета. Что столь же важно, открытия, сделанные в современных архивах при исследовании материалов, относящихся к II-III тысячелетию до н.э., пролили новый свет на доселе темные места в библейских текстах. Там, где еще полвека назад практически любой раннебиблейский текст расценивался как мифический или символический, акценты существенно сместились: все больше ученых стали считать, что в этих текстах содержится как минимум зерно истины, и стараются его раскрыть. Это не сделало историческое толкование Библии более легким делом. И ортодоксальный и «критический» подход обладали сомнительной простотой. Теперь же мы понимаем, что библейские тексты ведут нас к истине очень сложным и противоречивым путем, но тем не менее действительно ведут.