Елена Прудникова: Последний бой Лаврентия Берии

– Да, – хмуро проговорил он хриплым со сна голосом. – У телефона. Понял. Буду готов через десять минут.

От звуков хорошо знакомого голоса – одного из порученцев министра обороны, – сон мигом разжал липкие объятия и бесшумно канул в ватную пустоту ночи. Значит, все же вызывают по службе. День генерала начинался не когда прозвонит будильник и не когда рассветет, а когда прикажут.

– Кирилл, – сонно спросила жена, – что случилось?

– Вызывают в штаб, – хмуро отозвался он, влезая в брюки.

– Но это, – в голосе женщины прозвучала внезапная тревога, – не война?

– Нет, не война, – генерал присел на постель, поцеловал теплую щеку жены. – Войны не начинаются внезапно. Спи…

Вот уже много лет первой мыслью жен военных, когда мужей среди ночи внезапно срывали с постели, была именно эта: «Война?!!» Особенно если это жена командующего ПВО Московского военного округа. Как ни конспирируйся, все равно хоть раз в месяц да проговоришься, так что она имела представление о плане «Дропшот», [1]о бомбардировщиках с атомным грузом, нацеленных на советские города. И при каждом ночном звонке уже видела подлетающие самолеты, сбивать которые бессмысленно, потому что все равно где взорвется их смертоносный груз: на земле ли, в воздухе – результат один.

Генерал ни о чем таком не думал, конечно. Он был озадачен. Весьма странный звонок – министр почему-то не воспользовался спецсвязью, хотя аппарат был в порядке, Москаленко перед уходом поднял трубку, проверяя… Впрочем, размышлять на эту тему не имело смысла, скоро все узнает. Откинувшись на заднем сиденье трофейного «БМВ», он бездумно наблюдал, как мимо проплывали уличные фонари. Да, отменно освещена столица, не то что другие города… Хотя зачем, собственно, так освещать пустые улицы?

…Ворота штаба были закрыты, перед ними маячила фигура в военной форме. Тот самый адъютант министра, который поднял его с постели, быстро сел в машину. Теперь Москаленко мог задать свой вопрос, хотя уже догадывался: ответа не получит.

– Что случилось?

– Ничего не знаю, – отозвался офицер. – Николай Александрович приказал вызвать вас в штаб, встретить у ворот и доставить на Арбат.

Так. Это уже хуже. Если товарищ Булганин, вместо того чтобы вызвать его в министерство обычным порядком, по спецсвязи, устраивает конспиративные игры… Вопрос: один ли он будет в кабинете? Или там окажется кто-то еще? О том, кто еще может находиться в кабинете военного министра, думать ему не хотелось.

…Худшие предположения оправдались. Хрущев, первый секретарь ЦК КПСС, сидел боком на огромном рабочем столе Булганина. Сам министр мерил шагами кабинет. Когда Москаленко вошел, тот остановился, несколько секунд молчал, оглядывая его. Потом негромко сказал:

– Здравствуй, Кирилл Семенович. Проходи. Садись.

Сидеть в присутствии продолжавшего расхаживать министра было не по уставу, да и попросту неприлично, поэтому Москаленко остался стоять, выжидая. Булганин проделал еще один вояж до стены и обратно и заговорил.

– Товарищ Москаленко… – запнулся, кашлянул и продолжил: – готовы ли вы выполнить важнейшее и ответственнейшее задание партии?

– Партии и правительства ? – с нажимом уточнил Москаленко.

Булганин запнулся и смолк. Так вот оно что!

– Хватит, Коля! – Хрущев соскочил со стола. – С ним можно говорить прямо. Это свой человек, надежный. Ты иди пока, готовь приказы войскам. А мы тут побалакаем…

Вот уже не меньше получаса он лежал без сна, слушая нежный шелест дождя за окном. В последнее время он все чаще просыпался перед рассветом с ощущением смутной тревоги. Знакомые фокусы – так организм реагирует на запредельное напряжение. Нечто подобное было в сорок первом, после начала войны.

9 июля Сталин внезапно вызвал Берию к себе, на ближнюю дачу. Кроме вождя там находился Молотов, и, судя по всему, разговор у них был нелегкий. Вождь, не тратя времени, сразу перешел к делу.

– Я полагал, что управление Советским Союзом во время войны будет строиться следующим образом: армия воюет, а я, как глава государства, обеспечиваю ей наилучшие условия для того, чтобы она могла бить врага. Но положение на фронтах крайне тяжелое. И мы с товарищем Молотовым пришли к выводу, что мне, по-видимому, придется взять на себя верховное командование войсками.

Берия не удивился. После катастрофических результатов первых дней войны, после того как стало ясно, что ни нарком обороны, ни Генеральный штаб не справляются со своими задачами, ничего иного ждать и не приходилось.