Ганс-Ульрих фон Кранц - Свастика во льдах. Тайная база нацистов в Антарктиде.

Моему изумлению не было предела. Я неплохо знал военно–морскую историю и не сомневался, что ни один из построенных когда–либо авианосцев не только не тонул, но и не плавал в этих водах. Быть может, это корабль из эскадры Берда? Но ведь «Филиппинское море» вернулся в США в целости и сохранности. Да и зачем американцам было красить свой корабль в белый цвет? У нас возникла масса вопросов, чувство облегчения вызывало лишь то, что в земном происхождении корабля сомневаться не приходилось.

Никаких надписей или обозначений, которые позволили бы идентифицировать корабль, при беглом осмотре обнаружено не было. Аквалангисты попытались проникнуть внутрь корабля, но отверстий было слишком мало, а лезть вчетвером в лабиринт помещений было просто безумием. У авианосца не было никаких видимых повреждений; складывалось впечатление, что корабль не затонул, а попросту был затоплен.

Поднявшись на поверхность, аквалангисты рассказали о сенсационной находке. Кусто немедленно связался с французской разведкой и передал информацию. Там его сообщение вызвало прилив энтузиазма: быстро проверив все данные, военные установили, что в тех широтах действительно не тонул ни один из построенных когда–либо авианосцев. О «Рихтгофене» (надеюсь, читатель догадался, что Кусто обнаружил именно его) там, понятное дело, ничего не знали.

На следующий день вниз спустилась партия из десяти аквалангистов. Капитан Кусто, который очень хотел отправиться вместе с ними, из–за болезни вынужден был остаться на борту. Это сочли плохим предзнаменованием. Не добавлял оптимизма и рассказ одного из товарищей Андрэ, нырявших накануне, — о том, что во время обследования авианосца он видел в отдалении темный сигарообразный объект, похожий на маленькую подводную лодку. Поскольку «лодку» видел он один, его рассказу поначалу не придали никакого значения. Но только поначалу. Предоставлю слово Андрэ.

Я не был в числе тех десяти, кто отправился вниз. Это были весьма опытные аквалангисты, и вся команда с нетерпением ждала того момента, когда они поднимутся на поверхность, чтобы рассказать о своем путешествии внутрь авианосца.

Однако время шло, а они не появлялись. Мы не хотели верить в худшее. И все же вынуждены были с ужасом констатировать, что у ушедших в глубину должен был давно закончиться воздух.

Вниз отправили еще восемь человек. На этот раз мы были крепко связаны страховочными тросами. Приблизившись к авианосцу, мы не заметили ничего подозрительного. Следов наших пропавших товарищей тоже нигде не было видно. Двое из нас (в том числе я) остались на палубе корабля, шестеро, накрепко связанные страховочными тросами, двинулись вниз через какой–то люк (кажется, это был самолетоподъемник).

Двадцать минут спустя из подъемника вырвалось два больших воздушных пузыря. А через две минуты, рассекая воду, с невероятной силой и скоростью оттуда вылетели концы страховочных тросов! Один из них рассек мой гидрокостюм и разрезал руку почти до кости. В связи с этим — а также потому, что мы прекрасно понимали, что уже ничем не сможем помочь нашим товарищам, — мы поднялись вверх, на корабль.

Позднее нам рассказывали, что на палубе мы скорее напоминали призраков, вырвавшихся из ада, чем людей. В общем, это было недалеко от реальности.

Капитан Кусто понял, что снова столкнулся с неведомой силой, свято охраняющей свои тайны.

Он свернул экспедицию и отправился домой, во Францию. По возвращении военно–морской разведке был передан подробный отчет о произошедшем. Фильм же о подводном мире Антарктиды так никогда и не был показан.

Французский ВМФ предпринял несколько месяцев спустя экспедицию в место, где экипаж «Калипсо» обнаружил авианосец. Никакого затонувшего корабля им обнаружить не удалось. А вскоре последовал грозный окрик из Вашингтона, и экспедиция была свернута. Так завершилась еще одна попытка проникнуть в тайны секретной базы нацистов.

Но была еще одна сила, крайне заинтересованная в поисках истины и не подчинявшаяся Вашингтону. Это были русские. Им и предстояло сделать следующий ход в этой игре…

Все–таки я оказался совершенно прав, когда оставил Андрэ свой телефон и попросил звонить в любое время дня и ночи, если он найдет что–нибудь интересное. Собственно говоря, именно ночью он и позвонил. Видимо, не учел разницу в часовых поясах между Францией и Аргентиной. Однако я на него не в обиде.