Лев Поляков.: История антисемитизма.Эпоха знаний

Мацам де Севинье (французская аристократка и писательница XVII века, прославившаяся своими письмами, опубликованными посмертно в 1726 г. – Прим. ред. ) в письме от 26 июня 1689 года выражала свое недоумение следующим образом;

«Поразительна та ненависть, которую они [евреи] вызывают. Что является источником этого зловония, заглушающего все остальные запахи? Без сомнения, причина в том, что неверие и неблагодарность дурно пахнут, тогда как добродетель имеет хороший запах… Они вызывают во мне жалость и ужас, я молюсь, чтобы Господь и церковь смогли убрать ту пелену, которая мешает им увидеть, что Иисус Христос пришел в этот мир. »

Таким было настроение французского общества в целом в век Боссюэ, Разумеется, жесткая цензура препятствовала выражению противоположных взглядов. Мы уже упоминали в первом томе этого труда о мытарствах ученого Ришара Симона. Вплоть до кончины «короля-солнце» (Людовик XIV скончался в 1715 г. – Прим. ред. ) во Франции существовала одна-единственная официальная истина относительно евреев. Ее каноны хорошо видны на примере злоключений, постигших пастора Жака Банажа в 1710 году. Этот кальвинистский историк опубликовал в Голландии «Историю евреев», в которой впервые на Западе попытался использовать методы исторической критики применительно к этой сложнейшей проблеме. Его труд стал сенсацией в ученом мире Европы, и известный богослов аббат Луи Дюпен посчитал целесообразным воспроизвести его во Франции после переработки в духе требований католических представлений об истине. Бедному Банажу не оставалось ничего, кроме бессильных протестов: «У меня похитили мою «Историю евреев», стерли мое имя, вставили в текст чувства, которые я не разделяю» («История евреев, которую подтверждается и на которую заявляет свои права ее ис-гишти автор, г-н Банэж, вопреки анонимному и искаженному изданию, осуществленному в Париже в издательстве Руслан в 1710 г. », Роттердам, 1711, предисловие, с 36).

В самом деле, фальсификация Дюпена насчитывала более сотни существенных искажений в области как фактов, так и авторских оценок, которые не годились для распространения во Франции. Так, Банаж выразил сомнение, что император Константин отрезал уши евреям. Дюпен преподносил этот факт как подлинный, ссылаясь на авторитет Иоанна Златоуста. Банаж называл короля Дагоберта, изгнавшего евреев, развратником; Дюпен имел смелость заявить о добродетельности этого монарха. Таким образом был переработан весь текст, век за веком. Хронологически самое последнее искажение оказалось и самым существенным. Говоря об изгнании евреев из Испании, а эта тема изобилует параллелями и намеками на отмену На-нтского эдикта (1685), Банаж критиковал Фердинанда и Изабеллу за то, что «они опустошили великое и обширное королевство». Само собой разумеется, что Дюпен поспешил переделать этот пассаж и дал высокую оценку этого шага, столь же законного, сколь и мудрого.

Отсюда видно, каким образом трагическая история евреев, история, которая на заре XVIII века отвела французским протестантам роль космополитических инициаторов общего движения мысли, побуждала их задуматься о значении мук евреев и пересмотреть общепринятые идеи по этому поводу, В «убежищах» Голландии и Женевы разрабатывались новые взгляды под эгидой Пьера Бейля, великого апостола терпимости. В дальнейшем, на протяжении всего века Просвещения, когда зазвучат все более многочисленные голоса, требующие эмансипации евреев во имя идеалов абстрактного гуманизма, протестантские мыслители окажутся практически единственными, кто проявит интерес к тому, что, как сказал Жан Жак Руссо, «иудаизм может сообщить миру». Мы уже отмечали то сравнительно благоприятное положение, в котором оказались сыновья Израиля в странах кальвинистской ориентации. В случае французских реформаторов эта симпатия удесятерялась в контексте трагической истории, которая умножала сходства и совпадения в самых различных отношениях. Речь здесь идет о симпатии б самом глубоком смысле этого слова со стороны группы людей, которые, коротко говоря, прошли через аналогичные испытания. Подводя итоги, можно сказать, что Дрюмон (французский публицист-антисемит XIX в., один из плавных вождей анти-дрейфусистского движения. – Прим. ред. ) не был совершенно не прав, когда он называл французских протестантов «полуевреями».

У автора знаменитого «Исторического словаря», оттачивавшего критический дух многих поколений европейцев и заслуживающего тщательного изучения и в наше время, Пьера Бейля, биография имела некоторые оттенки марранизма, поскольку в возрасти двадцати лет по неясным причинам он счел необходимым обратиться в католичество (Пьер Бейлъ родился в семье протестантского пастора. – Прим. ред. ). Однако вскоре он покинул лоно Римской церкви. После нескольких лет кочевой жизни он обосновался в Роттердаме и посвятил себя разоблачению фанатизма и обскурантизма любой ориентации со страстью, которую усиливала его личная трагедия: из-за одного из его сочинений его родной брат, живший во Франции, был брошен в тюрьму, где и умер. Этот яростный антиклерикал б глубине своей души оставался безупречным христианином и предостерегал против «разъедающего воздействия философии»,