Лев Поляков. - История антисемитизма.Эпоха знаний

В Освенциме мистификация во время прибытия новых узников заходила дальше, чем в других лагерях, причем ее легче было осуществлять, когда речь шла о депортированных из других стран кроме Польши. В результате получившие отсрочку от уничтожения из "левой колонны" чаще всего были уверены, что раньше или позже увидят своих детей и близких. Со своей стороны Гесс настаивал на "прогрессе по сравнению с Треблинкой, который заключался в том, что если в Треблинке жертвы почти всегда знают, что они будут уничтожены, то в Освенциме мы шутим с ними, и убеждаем их в том, что они должны пройти обработку для уничтожения вшей".

Для этих целей на стенах вестибюлей при входе в газовые камеры были прикреплены вешалки для одежды с номерами, и эсэсовец или капо (привилегированный заключенный), который направлял группу, рекомендовал хорошо запомнить свой номер; куски мыла из песчаника, раздаваемые заключенным, еще больше усиливали иллюзию. Во время своего процесса Гесс с некоторой гордостью говорил обо всех этих уловках, которые по его мнению были одновременно и эффективными и гуманными. Американский психиатр, освидетельствовавший Гесса во время процесса в Нюрнберге, в своем заключении охарактеризовал его как "умственно нормального, но имеющего признаки шизоидной апатии и бесчувственности, характерных для настоящего психоза".

Сам Гесс объяснял это проще и, конечно, лучше:

"Мысль о неподчинении приказу не могла даже возникнуть, каков бы ни был этот приказ… Вы не можете понять наш мир… Я обязан был подчиняться, а теперь должен терпеть последствия…"

Вот как об этом эсэсовском "нашем мире" говорил сам главный шеф СС Гиммлер в октябре 1943 года перед своими высокопоставленными сотрудниками:

"Я хочу поговорить с вами об эвакуации евреев и уничтожении еврейского народа. Об этом легко говорить. Каждый член партии заявляет: "Еврейский народ будет уничтожен, это ясно, это часть нашей программы: уничтожение евреев – мы сделаем это", а потом они приходят, восемьдесят миллионов добрых немцев, и у каждого есть свой "хороший" еврей. Разумеется, все остальные – это свиньи, но вот этот, это еврей высшего качества. Никто из тех, кто рассуждает таким образом, не видел трупов, ни один не был там. Большинство из вас знают, что означает видеть груду из ста трупов, или из пятисот, или из тысячи. Пройти через это и тем не менее, с учетом некоторых слабостей человеческой природы, остаться честными людьми, вот что нас закалило, Это славная страница нашей истории, которая не была и никогда не будет написана…"

Эти высказывания помогают нам понять, как могло получиться, что немцы в целом лишь очень приблизительно представляли себе участь, на которую были обречены евреи, ничего не зная о том, как они умирали, и не стремясь это узнать.

Однако пора вернуться в Освенцим. Судьба евреев, получивших отсрочку, была разной, потому что мир концентрационного лагеря в целом имел своеобразную иерархическую структуру. Некоторые из заключенных по причине срока давности, происхождения, но прежде всего благодаря собственной ловкости и интуиции ухитрялись подняться на должности, дававшие очень большую власть. Эти капо чаще всего были из старых немецких заключенных, переведенных из лагерей первых лет Третьего рейха. Они становились винтиками эсэсовской машины и вследствие практически неизбежно проявляющегося с течением времени миметизма обыкновенно приобретали типичные для СС черты; жестокость, лексику, общую манеру поведения и даже стиль одежды, прежде всего сапоги. Напротив, евреи, что едва ли требует специального упоминания, относились к самой низшей категории, хотя некоторые из них, в частности врачи, химики и художники, а также музыканты, которым удавалось понравиться эсэсовцам (в мире Освенцима было несколько оркестров), избегали благодаря своим талантам изнурительных принудительных работ на открытом воздухе. Эти работы в условиях постоянного недоедания доводили срок "надежды на жизнь" рядовых каторжников-евреев максимум до нескольких месяцев.

Для них в бараках устраивали так называемые частичные селекции, которые всегда проводились неожиданно. Один из выживших узников доктор Жорж Веллерс описывает их следующим образом:

"Немцы заставляли маршировать перед собой совершенно голых людей, блок за блоком, и один взгляд, брошенный на ягодицы, решал их судьбу, поскольку никакая другая часть человеческого тела не выдает столь точно степень худобы… Скелеты и полускелеты предпринимали героические усилия, чтобы на одну минуту предстать перед немцами бодрыми, энергичными, выпятив грудную клетку, лишенную плоти, идущими спотыкающимся, но решительным шагом. Но безжалостные ягодицы не допускали никакого притворства!"