Борис Шапошников - Битва за Москву. Московская операция Западного фронта 16 ноября 1941 г. – 31 января 1942 г.

Мой долг командира и коммуниста не позволил безропотно согласиться с решением командующего фронтом, и я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову. В телеграмме ему мы обстоятельно мотивировали свое предложение. Спустя несколько часов получили ответ. В нем было сказано, что предложение наше правильное и что он, как начальник Генштаба, его санкционирует. Зная Бориса Михайловича еще по службе в мирное время, я был уверен, что этот ответ безусловно согласован с Верховным Главнокомандующим. Во всяком случае, он ему известен. Мы немедленно подготовили распоряжение войскам об отводе ночью главных сил на рубеж Истринского водохранилища. На прежних позициях оставлялись усиленные отряды, которые должны были отходить только под давлением противника. Распоряжение было разослано в части с офицерами связи. Настроение у нас поднялось. Теперь, думали мы, на истринском рубеже немцы сломают себе зубы. Их основная сила – танки упрутся в непреодолимую преграду, а моторизованные соединения не смогут использовать свою подвижность. Радость, однако, была недолгой. Не успели еще все наши войска получить распоряжение об отходе, как последовала короткая, но грозная телеграмма от Жукова. Приведу ее дословно:

„Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков”.

Что поделаешь – приказ есть приказ, и мы, как солдаты, подчинились. В результате же произошли неприятности. Как мы и предвидели, противник, продолжая теснить наши части на левом крыле, отбросил их на восток, форсировал с ходу Истру и захватил на ее восточном берегу плацдармы. Южнее же Волжского водохранилища он прорвал оборону на участке 30-й армии и стал быстро продвигаться танковыми и моторизованными соединениями, расширяя прорыв. Его войска выходили во фланг и в тыл оборонявшейся у нас на правом фланге 126-й стрелковой дивизии, а она и до этого была сильно ослаблена и еле сдерживала наседавшего врага. Одновременно был нанесен удар из района Теряевой Слободы, и немецкие танки с пехотой двинулись к Солнечногорску, обходя Истринское водохранилище с севера». [157]

11. На вопросе о точном времени остановки немецкого наступления необходимо остановиться несколько подробнее. Разумеется, речь не шла об одномоментной остановке продвижения вперед по приказу свыше и последовавшем сразу же за этим откате назад. Имел место постепенный процесс перехода от наступления к обороне и последовавшему за остановкой у порога советской столицы отступлению на запад.

Единого мнения относительно необходимости приостановки наступательных действий в разных эшелонах командования немецкими войсками к северо-западу от Москвы на 5 декабря 1941 года еще не было. В этот день фон Бок записал в своем дневнике:

«3-я танковая группа сообщает, что ее наступательная мощь исчерпана, и возможно только удерживать занимаемые позиции, если 23-я пехотная дивизии останется подчиненной [3-й ТГр] . [158] Я обсуждал с Клюге, что наступление 4-й танковой группы, запланированное на завтра, должно развиваться; он отвечал, что этого происходить не должно. 3-я танковая группа получила приказ на переход к обороне. 23-я пехотная дивизия остается в ее подчинении. Более того, она и 4-я армия получили приказ готовиться к отходу на общую линию р. Нара—р. Москва—Каримское—Истринское водохранилище—озеро Сенежское—к востоку от Клина. Отход будет произведен, когда будет отдан соответствующий приказ». [159]

12.Как и в предыдущих случаях, авторы исследования исходили из завышенных оценок при определении численности немецких танковых соединений. В данном случае в двух танковых дивизиях они насчитали 290 танков. Даже если предположить, что часть этой цифры составляют САУ «Штурмгешюц», такая оценка представляется сильно завышенной. В центре действовали 19-я и 20-я танковые дивизии, которые уже к августу были сильно потрепаны в ходе Смоленского сражения и насчитывали менее сотни танков. Поэтому уже в октябре 1941 года они раздергивались по частям и использовались в качестве танков поддержки пехоты. В той же роли танков непосредственной поддержки пехоты они были позднее использованы под Наро-Фоминском. Поэтому приведенные в работе данные следует интерпретировать так: в войсках 4-й немецкой армии, противостоящих 5-й, 33-й и 43-й армиям было меньше танков, но отсутствовали пригодные для самостоятельного использования танковые соединения.