Казимир Валишевский - Царство женщин

Вот из кого состоял двор! Не извинительно ли, что дипломатический корпус, знавший только его и, видя, что он предавался своим естественным наклонностям, судил о правительстве по лицам, как бы составлявшим его? Лефорт, например, писал:

« 14 июля 1725 г. Нет возможности определить поведение этого двора. День превращается в ночь, он не в состоянии позаботиться обо всем. Все стоит; ничего не делается… Никто не хочет взять на себя никакого дела… Дворец становится недоступным; всюду интриги, искательство, распад…

25 мая 1726. — Боюсь прослыть за враля, если опишу придворную жизнь… Кто поверит, что ужасные попойки превращают здесь день в ночь… О делах позабыли; все стоит и погибает…

15 марта 1727. — Казна пуста; денег не поступает, никому не платят… Одним словом, не нахожу красок, чтобы описать этот хаос». [30]

Но так было только по видимости. Без сомнения, Екатерина была неспособна заботиться об обширном хозяйстве, выпавшем на ее долю и не походившем на те, в которых ей приходилось блистать в ту пору, когда она стирала белье Меншикова, или позднее, когда готовила своему новому хозяину его любимые блюда. Она была в состоянии присутствовать на учении какого-нибудь полка и находить удовольствие в подобном зрелище. Она снова жила лагерной жизнью, привычной ей в течение стольких лет. А кроме того, там можно было видеть красивых молодцов и сделать выбор между ними. Но, между двумя чарками водки, заботы императрицы, также как и способности ее, не шли дальше этого. Очевидно, она вовсе и не помышляла о том, чтобы управлять. А правительство, между тем, существовало. Оно, правда, не знало, в какую сторону броситься среди хаоса, описываемого саксонским агентом, но все же не погибало в нем, без чего это царствование и последующие, немногим отличавшиеся от него, наверное были бы гибелью России. Царству женщин противостояло в России, как и в других странах, естественная противоположная партия, одновременно гибельная и спасительная: фаворитизм, историческое значение которого и физиономию я постараюсь обрисовать. Это явление не вполне разрешает загадку, сбивавшую с толку всех современных наблюдателей: поддержание и развитие огромной державы при условиях, по всей видимости, способных привести ее к погибели.

Россия имела другие причины для жизни и роста, и я также постараюсь выяснить их. Но участие во власти Меншикова и Потемкина было одним из необходимых факторов этой столь изумительной судьбы.

I. – Историческое происхождение фаворитизма. – Борьба Меншикова с его соперниками. – Острое столкновение. – Учреждение Верховного Совета. – Характер и последствие реформы. – Периодический упадок самодержавия. – Екатерина не имеет никакого значения. – Самодержавие и фаворитизм в опасности. – Месть Меншикова. – II. Вопрос о престолонаследии. – Агитация в пользу Петра Алексеевича. – Проект замужества. – Вмешательство Дании и Австрии. – Граф Рабутин. – Девица Крамер. – Петр Алексеевич, жених Меншиковой. – Торжество фаворита. – Смерть Екатерины. – Ее завещание. – Восшествие на престол Петра II. – III. Общие итоги царствования. – Участие Екатерины. – Ничтожество и грязь. – Почему Россия не последовала за ней в этом падении. – Страна и ее естественные богатства. – Задатки силы и причины слабости. – Преобразование без преобразователя. – Бессилие страны продолжать. – Финансовые затруднения. – Экономия поневоле. – Спасают внешность. – Академия наук. – Внешний престиж. – Дипломатия Петра Великого. – Положение Европы. – Союз с Францией. – Причины его неудачи. – Людовик XV и Елизавета. – Угрозы войны. – Союз с Австрией. – Присоединение Пруссии. – Первый тройственный союз. – Основание его и виды в будущем. – Итог. – Внутреннее и внешнее развитие задержались, но не прекратились. – Развитие продолжается.

Естественное дополнение к окончательной форме женского правления – фаворитизм – имеет в России две стороны. Левенвольды и Сапеги представляют одну из них – наиболее неприглядную. С Меншиковым и Потемкиным, впоследствии, тип фаворита поднимается до степени политической общественной силы и делается одним из необходимых колес правительственной машины. Уже самодержавие клонилось к созданию подобного колеса. Я показал, [31]как Петр – частью по личному капризу, а частью по необходимости – создал так сказать подобие себе, назначая то Ромодановского, то Меншикова, своими заместителями в некоторых основных обязанностях самодержавия. Не имея государственного учреждения, способного снять с него долю бремени разнообразных обязанностей, державших на нем, обособленное и сосредоточенное в самом себе самодержавие рушилось под тяжестью этих обязанностей, даже в том случае, если его представителем являлась личность исключительной мощи. Екатерина I и ее ближайшие преемники даже не помышляли о том, чтобы нести тяжесть, и она сама собой скатывалась на плечи стоявших вблизи. После смерти Петра, Меншикову оставалось делать только то, что он делал десятки раз прежде, когда царь отсутствовал или предавался развлечениям. И на другой день после смерти, так же, как накануне, административные органы – Сенат, коллегии, различные канцелярии – оказывались неспособными ни на какую инициативу. Меншиков заменял ее и продолжал управлять по-прежнему. Он сделался повелителем.