«Эта телеграмма в мартовские дни сыграла решающую роль: к утру 1 марта, т. е. за два дня до отречения Николая, вся Россия, или по крайней мере та часть ее, которая лежит не дальше 10–15 верст от железных дорог, узнала, что в Петрограде произошла революция. От боевого фронта до Владивостока, от Мурманска до персидской границы на каждой станции получалась эта телеграмма. Сомнений не было. Старая власть пала; новая родилась. После этого отречение Николая и Михаила казалось второстепенной формальностью. Из телеграмм Бубликова все знали, что уже 28 февраля фактически власть была в руках Думы. Было ли так на самом деле? Конечно, нет. Бубликов поступил так же, как Бисмарк с Эмской телеграммой. Он подправил действительность. Этим он оказал громадную, еще не сознанную услугу русской революции и в то же время задержал ее естественное течение, окружив Думу совершенно незаслуженным ореолом.
Первое впечатление всегда самое сильное. Из телеграммы Бубликова вся Россия впервые узнала о революции и поняла, что ее сделала Дума. Нужны были месяцы, чтобы гуща русского народа поняла эту фальсификацию. Но тем не менее тот факт, что Бубликов нашел в себе смелость торжественно уведомить всю Россию о создании новой власти в то время, когда фактически еще никакой власти не было, предотвратило на местах даже тень контрреволюционных выступлений».
(Ломоносов Ю. В. Воспоминания о мартовской революции 1917 года. М., РГГУ, 1994, с.230)
Второй — по очереди, но не по значению — героической акцией Бубликова стала поимка царского поезда и транспортировка его в Псков. Распоряжения Бубликова об изменении маршрута движения царского поезда, подогреваемые распространяемыми им же слухами о движении навстречу поезду революционных войск из Петрограда, привели к тому, что 1 марта царь прибыл в Псков и попал там в «заботливые» руки командующего армиями Северного фронта генерала Н. Н. Рузского, который и взял в обработку совершенно потерявшегося (и в прямом, и в переносном смыслах) Николая II, проведя с ним соответствующую беседу, покуда не подъехали за отречением член Государственного совета А. И. Гучков и член Государственной думы В. В. Шульгин. Но это уже совсем другая история…
Попробовать представить себе характер развития ситуации в случае, если бы Бубликов не пошёл комиссарить в МПС, а, скажем, остался бы спокойно сидеть дома, попивая чаёк и с интересом следя за ходом событий, как это сделало большинство петроградских обывателей, — я с удовольствием предоставляю всем желающим самостоятельно.
Рекомендую также ознакомиться с интересными документами, приведёнными в Приложениях 2 и 3 к настоящим заметкам. Первый из них — это проект так называемого «великокняжеского манифеста», который предполагалось представить на подпись Николаю II сразу после его прибытия в Петроград. Второй — письмо генерала Н. И. Иванова военному министру А. И. Гучкову от 9 апреля 1917 года с отчётом о руководимой им «карательной экспедиции».
II. Смысл русской революции
Прежде чем перейти к фигуре следующего героя русской революции , попробуем порассуждать немного о смыслерусской революции вообще.
Понятно, что имело место «удачное» сочетание объективных и субъективных обстоятельств, обеспечивших победу революции. Причём если о субъективных обстоятельствах я уже говорил, то об объективных пока не пришлось. А следует.
К числу объективных причин, стимулировавших революционный слом, следует отнести:
• войну
• и вызванное ею перенапряжение национальной экономики.
В принципе, поскольку вторая причина непосредственно вытекает из первой, то войну можно трактовать и вовсе как единственное объективное обстоятельство, способствовавшее революции. Всё остальное, включая проблемы со снабжением и, в частности, перебои с поставкой хлеба в столицы, — это производные из указанной основной причины.
При этом следует иметь в виду, что революционным фактором была не война сама по себе, а именно война затянувшаяся, война-воронка , в которую засасывало Россию и из которой она никак не умела выбраться. И тут высвечивается ещё одна грань всё того же объективного фактора, а именно несостоятельность романовской администрации в вопросе о войне. Вляпавшись в военные действия без какой-либо содержательной геополитической идеи и в состоянии практически полной неготовности к войне, Николай II так и не сумел вплоть до своего отречения решить эту проблему. А решить её можно было только двумя способами. Точнее, одним (ибо оба способа суть две стороны одного и того же): заключением мира. О двух же способах я упомянул потому, что способов заключения мира — два: капитуляция одной из сторон и мирные переговоры.
Читать дальше