Иордан: О происхождении и деяниях гетов

В этом высоком учреждении, в окружении крупнейших отечественных ученых окончательно определилась творческая индивидуальность Е. Ч. История этого учреждения освещена в историографии главным образом как история Института археологии. Но ГАИМК была учреждением, организующим научную деятельность отнюдь не только в области археологии. Непосредственные задачи, поставленные перед вновь образованной Академией, были вполне практическими и внешне ограниченными: изучение "памятников древности, искусства и старины", открытие новых памятников путем раскопок, иные виды их разыскания и сбора, оценка памятников, разработка основ охраны и реставрации, а равно и популяризация знаний о культурно-исторических памятниках5. Однако изучение конкретных памятников истории, культуры и быта оказалось весьма подходящей основой для объединения крупнейших историков России - исследователей докапиталистических обществ, этнографов, историков искусства. Позднее, вспоминая пору создания ГАИМК, академик С. А. Жебелев мог с достаточным основанием сказать, что в составе возглавлявших ее действительных членов оказались собраны "почти все наличные в нашей стране научные силы из лиц старшего и среднего поколения"6.

Ведущие ученые ГАИМК были редкой силы исследователями, сформировавшимися в обстановке общественного подъема в предреволюционные десятилетия; они заново открывали или существенно обновляли обширные области исторического знания на основе самостоятельной проработки часто ими же найденных источников. И можно смело сказать, что для этих ученых, умевших достичь живого видения изучаемой эпохи, памятники истории и культуры не только служили источником знания, не только заключали в себе стимул к упражнению критических способностей и профессионального мастерства, но и являлись предметом настоящего культа как подлинные свидетели и нередко совершенные порождения былой жизни и культуры.

В ГАИМК Е. Ч. перешла от изучения текстов к самостоятельному исследованию подлинных памятников средневековья - надписей на камне, оставленных итальянцами в бывших их колониях в Крыму. На склоне лет она с гордостью вспоминала о замечательных ученых, рядом с которыми пришлось ей работать в начале ее научного поприща. В своих рассказах она рисовала их живые портреты, исполненные достоинства и вместе с тем не лишенные иронических черт. В их числе были сам основатель и глава ГАИМК, лингвист и кавказовед академик Н. Я. Марр (1864-1934), ученый секретарь, историк античности и искусствовед Б. Ф. Фармаковский (1870-1928), византинист А. А. Васильев, возглавивший позднее византинистику в США, и многие другие замечательные ученые. Вероятно, именно в ГАИМК Е. Ч. развила всегда отличавший ее интерес к смыслу и стилю работы историков самых разных специальностей.

В 1930 г. Е. Ч. была уволена из ГАИМК вследствие проводившейся тогда "чистки". Ей были поставлены в вину посещение церковной службы и приверженность идеям Л. П. Карсавина. Продолжительное время Е. Ч. жила случайными заработками, но не оставляла научной работы и в первой половине 30-х годов сумела опубликовать некоторые свои исследования в авторитетных зарубежных периодических изданиях 7. Важную веху в ее научной судьбе составило участие в трудах Института истории естествознания и техники, где было собрано большое число высококультурных и талантливых работников. Накануне Великой Отечественной войны Е. Ч. стала доцентом кафедры истории средних веков Ленинградского университета и приступила к чтению курса латинской палеографии. Самый трудный период блокады Е. Ч. провела в осажденном Ленинграде, но затем она была переправлена в Москву и вновь принята на работу в Институт истории материальной культуры (бывшую ГАИМК). В Московском и Ленинградском отделениях этого института она работала с 1943 г. по 1953 г. В период очередных чисток и сокращений в академических институтах Ленинграда Е. Ч. была снова уволена уже в качестве пенсионера.

Начавшаяся в стране политическая реабилитация принесла и Е. Ч. признание ее научных заслуг, и в 1956 г. Е. Ч. была зачислена в штат Ленинградского отделения Института истории Академии наук. Время работы в этом институте (до 1970 г.) оказалось для Е. Ч. наиболее плодотворной порой в ее научной деятельности. Именно здесь она подготовила и осуществила издание труда Иордана. Архив института хранит уникальное собрание средневековых западноевропейских документов. Е. Ч. очень скоро приобрела репутацию самого крупного исследователя этой части архивных сокровищ Института истории. Не лишено символического значения то обстоятельство, что еще на заре своей научной деятельности, в 1916 г., Е. Ч. посетила создателя коллекции западноевропейских документов, унаследованной впоследствии Институтом истории, Н. П. Лихачева (1862-1936), в его доме под номером 7 на Петрозаводской улице, где и поныне размещается эта коллекция. С той поры не прекращалось общение Е. Ч. с Н. П. Лихачевым вплоть до его смерти в 1936 г. Однажды Николай Петрович даже принес папские буллы из своей коллекции в дом Скржинских на Крестовском острове.