Огюстен Кабанес - РЕВОЛЮЦИОННЫЙ НЕВРОЗ

См. «Les Indiscretions de l'histoire» доктора Кабанеса.

Странно, что над подобными протоколами фигурирует нередко подпись аптекаря Кэнкэ. В письме эконома больницы в Комиссию гражданского управления, знакомящем последнюю с состоянием больницы, мы находим следующие разоблачения: «необходимо еще, чтобы главный аптекарь никоим образом не занимался больными и болезнями, в коих он понимает много меньше, чем в фармацее; он часто выступает в роли врача, но подписывает доклады, скорее продиктованные чувством, чем наукой, и дошел даже до того, что осматривал женщин, объявивших себя беременными на первом или втором месяце, причем последние были все-таки казнены. Подобное поведение человека, не имеющего в этой области никаких познаний, может быть только плодом распутства!» Тюэтси. «l'Assistance publique pendant la Revolution, т. IV».

См. Archives nat., W. 431, dossier 963.

Arch. nat., IV. 30, 29 Germinal, an. II. Ле Гран. L'Hospice national du Tribunal revolutionnaire (прим. к стр. 38).

Paris de l'Epinard — l'Humanite meconnue.

Следует припомнить, что скромность самой Марии-Антуанетты не была пощажена, и в ее спальне дежурил жандарм; но вот менее известный факт: «бесцеремонность дошла до того, что в комнату одной молодой женщины, под предлогом обыска, вошли в момент самых родов, когда хирург Дэзормо принимал у ней новорожденного. Сэру, прокурор парламента, поплатился жизнью за дурной прием, оказанный им людям, производившим этот обыск. Он только что заснул, как был разбужен этими посетителями, которым служанка вынуждена была открыть дверь, и обошелся с ними довольно сурово. Те сочли себя оскорбленными, арестовали его, отвели в тюрьму, где он был убит в числе прочих 5 сент. 1793 г.». Hist. secrete du Tribunal revolutionnaire, t. I.

Вот оно: «Мои дети, вот мои волосы; я хотела сама отрезать это печальное наследие, чтобы передать его вам; я не хотела, чтобы это было сделано рукой палача, и я могла это сделать только таким путем. Я провела лишний день в агонии, но я не жалуюсь на это; я прошу, чтобы волосы были помещены под стекло, покрытое черным крепом, пусть они будут всегда под замком, но пусть их выносят три, четыре раза в год в ваши комнаты, чтобы вы имели перед глазами останки вашей несчастной матери, которая умерла, любя вас».

Гувернантке, которой она посылала на память кольцо, она писала: «пусть Луиза узнает причину, почему я отсрочила свою смерть, и пусть она не подозревает меня в слабости».

Фукье подшил письма принцессы Монакской в ее дело, где их и нашли. Что касается волос, то они дошли до своего назначения, но каким образом, — этого потомки доныне не знают. Они, однако, припоминают что видели их.

Граф Фортюнэ де Шабрильян, ее правнук, сохранил ее волосы как благоговейные останки, которые его бабушка, верная обету данному своей матери, выказывала своим детям. Это была роскошная коса, заплетенная самой жертвой; ее хранили неприкосновенно в бумаге, в которую она их завернула, отправляя из тюрьмы для передачи дочерям. Эти реликвии сохраняются и до сих пор в семье Шабрильянов.

Газета «L'Espion de la Revolution francaise» опубликовала в 1797 г. следующее: «Одна беременная женщина явилась к Давиду, живописцу и члену Конвента, прося освободить ее мужа; почти умирающая, она падает к ногам этого тигра: „верните мне моего мужа, он не виновен, он один кормит семью“. Художник, не отвечая и делая вид, что пишет, набрасывает карандашом беременную женщину, голова которой лежит у его ног: „Вот мой ответ“, — говорит он, закончив рисунок, и, взяв несчастную за руку, выталкивает ее за дверь».

3 сентября Давид спокойно срисовывал умирающих, которых бросали в одну кучу с покойниками. Проходит его коллега Ребуль, замечает его и спрашивает: «Что вы здесь делаете, Давид?» — «Я изучаю последние моменты этих мерзавцев». — «Вы внушаете мне омерзение, — отвечает ему Ребуль, — с этой минуты у нас с вами нет ничего общего; завтра я отошлю вам обратно все ваши картины».

Вдова Гебера, осужденная на смерть 24 жерминаля, также была казнена, невзирая на заявление о беременности, которое в дальнейшем не подтвердилось.

Пальэс. Du Douveau sur Joubert, стр. 29 (п.). Валлон. Histoire du Tribunal revolutionnaire, т. III.

Доктор Шарие. La medicine legale au Tribunal revolutionnaire см. в Archives d'antropologuie criminelle, год 15-ый, № 86.

Олимпия де Гуж — псевдоним госпожи Обри: революционная писательница. (1748–1793). — Прим. пер.