Александр Ципко - Неосталинизм и «красный» патриотизм. Новая «концепция» истории и нравственный кризис

Все-таки дискуссия, спровоцированная авторами «Концепции курса истории России 1900–1945 годов», которую предполагается положить в основу нового учебника, во всех смыслах плодотворна. Сам факт появления концепции «рационального» подхода к «Большому террору» конца 30-х свидетельствует об определенных сдвигах в нашем общественном сознании. Согласитесь, что 30–40 лет назад, в эпоху развитого социализма, даже самый заядлый сталинист не рискнул бы вслух сказать, что «террор был поставлен на службу задачам индустриального развития», или же что «репрессии выполняли и функцию устрашения тех, кто нерадиво работал». В советское время на подобные признания вряд ли бы решился представитель официальной истории КПСС хотя бы потому, что в нем, в этом признании, сквозит неверие в мобилизующую роль идеалов социализма. Раньше все-таки советская интеллигенция в основном верила, что не будь «сталинских извращений», социализм мог бы быть более щадящим, человечным.

У авторов «концепции», наших современников, уже нет никаких «шестидесятнических» иллюзий по поводу мобилизационных ресурсов идеи социализма. Но они при всем при этом полагают, что социализм для нас был императивом истории, а потому его надо было строить на том, на чем можно было строить, то есть прибегая к механизмам страха, принуждая к труду и дисциплине репрессиями. Интересно, что чем жестче авторы «концепции» выпячивают свой патриотизм, тем они снисходительнее относятся к преступлениям Сталина. Правда, у них патриотизм проявляется как антизападничество, в духе позднего славянофильства Константина Леонтьева. Авторы исходят из несовместимости российских общественных отношений с европейским укладом. Но также из традиционной советской оценки и Ленина и Октября как единственно возможного средства преодоления российской отсталости и индустриализации страны.

Философию авторов «концепции» можно было бы назвать и брутальным коммунизмом, и брутальным патриотизмом. Жизнь человеческая, более того, жизнь миллионов для них, авторов, — это ничто по сравнению с самим процессом «штурмового продвижения к экономическим и социальным вершинам». За «концепцией» стоит какой-то странный патриотизм, какая-то странная любовь к своей Отчизне, когда одновременно самих соотечественников тебе совсем не жалко, когда тебя абсолютно не интересует человеческая, национальная цена побед того же Сталина.

Обратите внимание — сталинисты никогда не проявляют интереса к реальным экономическим, социальным результатам всех этих сталинских побед. В рамках этого мировоззрения причудливым образом соединяется и функциональная трактовка террора как средства строительства новой жизни, и идея особой русской, противоположной Западу цивилизации, и, наконец, все это скрепляется марксистской трактовкой истории как необратимого движения к коммунизму. Мы имеем здесь дело со смесью взаимоисключающих идей. Речь идет об изначальной несовместимости марксистского интернационализма с верой в особую, российскую цивилизацию. В рамках такого мировоззрения возникает уйма кричащих противоречий. Но сторонники брутального патриотизма их не видят. Как совместить радость по поводу побед «штурмового движения к высотам социализма» с верой в самоценность особых российских общественных отношений? Ведь сама идея строительства социализма предполагает разрушение всех прошлых, и прежде всего патриархальных укладов, в том числе и российского.

У авторов «концепции» нет понимания того, что идея уникальности российского уклада жизни, идея особой русской цивилизации несовместима с марксизмом как с наукой об универсальных закономерностях истории. Хорошо, вы скажете, как делает сейчас Зюганов, что наша особенность как раз и состояла в том, что мы больше, чем другие европейские народы, были духовно предуготовлены к «коллективистскому способу производства». Но если это так, то тогда весь марксизм с его учением о столбовой дороге человеческой цивилизации, о неизбежности перехода от феодализма к капитализму и соответственно от капитализма к социализму рушится.

К сожалению, до сих пор никто не обратил внимание, что на самом деле философия «концепции» — это откровенный плагиат, пересказ основных постулатов идеологии КПРФ.