Юрий Федосеев: Долетописная Русь. Русь доордынская. Русь и Золотая Орда

Мы обозначили пока лишь один принцип определения старшинства: по происхождению, так называемый родословец. Но был и другой принцип, построенный на должностном положении бояр, к которым стали относиться и князья, принятые великим князем на службу. Дело в том, что все должности при московском дворе были четко ранжированы. Например, воеводы, участвовавшие в сражении либо в военном походе, по степени значимости располагались в следующем порядке. Первое место занимал первый воевода Большого полка, второе — первый воевода полка Правой руки, третье место — первые воеводы Передового и Сторожевого полков, четвертое — первый воевода полка Левой руки, пятое — второй воевода Большого полка и т. д. Аналогичное ранжирование было установлено и для гражданской службы. Все эти назначения где-то с 1475 года скрупулезно фиксировались в Разрядном приказе, и первое попадание в Разрядную книгу становилось точкой отсчета для определения иерархического положения конкретного боярина и его потомков. Если через какое-то время одни и те же лица вновь попадали в одну и ту же «команду», то дистанция между их должностями сохранялась. Нарушение этого порядка могло повлечь за собой бесконечные тяжбы по защите чести и достоинства.

Историки, как правило, излагают отрицательные грани местничества: наследственность государственных должностей, некомпетентность военачальников и придворных чиновников, отсутствие стимулов для совершенствования знаний и умений талантливых представителей нетитулованного боярства. Но была в этом явлении и положительная сторона. Местничество, зафиксировав иерархическое положение каждого княжеского и боярского рода на время поступления на великокняжескую службу, что оформлялось соответствующей грамотой-договором, и ликвидировав питательную среду для междоусобиц и прежних родовых счетов, на какое-то время способствовало сплочению правящего класса и укреплению единодержавия, что было так необходимо для централизованного Московского государства перед угрозой крымско-татарского и польско-литовского наступления.

АРМИЯ. Казалось бы, что между церковью и вооруженными силами образующегося Московского царства нет никакой связи, кроме, может быть, монастырских ополчений и таких единичных примеров, что преподали потомкам Пересвет и Ослябя. Однако при более внимательном рассмотрении вопроса эта связь просматривается достаточно отчетливо, причем не абы как, а через экономику.

Если вспомнить с чего, по Нестору, начиналась Русь, то мы придем к простому, на первый взгляд, ответу: с Рюрика и его варяжской дружины, которая представляла собой сборище людей не обязательно одного роду-племени, объединившихся для выполнения определенной задачи. Задачи же вооруженных отрядов, дружин в те времена были настолько разными, что добро и зло, черное и белое могли идти бок о бок: охрана торговых караванов и разбой на больших дорогах, набеги на чужие поселения и охрана этих поселений. Если дружина объединялась для грабежа, то источником существования ее членов была добыча; а если она поступала на службу к князю ли, купцу ли, то дружинники кормились уже из рук работодателя.

Первые десятилетия, а может быть, и все первое столетие существования Киевской Руси действия княжеской дружины мало чем отличались от действий разбойничьих отрядов, так как занималась она в основном «выколачиванием» из наших праотцев дани, львиная доля которой шла на ее же содержание. Отдельные авторы склонны объяснять это разноплеменностью коренного населения и княжеской дружины, но ситуация не изменилась и после того, как дружина стала ославяниваться. Вспомним русские былины: ведь даже известные русские богатыри далеко не безвозмездно служили киевским князьям, за исключением, может быть, Ильи Муромца, единственного из русских воинов удостоенного канонизации за всю семивековую историю правления Рюриковичей.

По мере упрочения княжеской власти, укрепления государственных институтов, увеличения народонаселения, расширения торговых, межплеменных и межгосударственных связей выросли и задачи, стоящие перед вооруженными силами, с которыми малочисленная княжеская дружина уже не справлялась, поэтому каждый член княжеской семьи, каждый боярин и крупный землевладелец вынужден был содержать при себе свою малую дружину. В случае военной угрозы либо в целях проведения наступательных военных действий все эти дружины по приказу князя объединялись, и тогда они были в состоянии и хазар разбить, и Болгарию покорить, и византийские земли пограбить, и печенегов с половцами по степи погонять.