Томас Карлейль - Французская революция, Гильотина

1).

К стр. 480. "...Они говорят... Да будет террор в порядке дня!" Карлейль односторонне рассматривает якобинский террор, объясняя его происхождение исключительно злой волей якобинских вождей. Проблема террора во время Французской революции сложна, и споры вокруг нее не утихают до сих пор. Необходимо учитывать, что якобинское правительство создало систему государственного террора в чрезвычайных обстоятельствах, когда в стране одновременно шли гражданская война (крестьянский мятеж на северо-западе и так называемый федералистский мятеж на юге, в котором активно участвовали жирондисты) и война против коалиции. Объяснение истоков якобинского террора внешними, объективными факторами сложилось в классической французской историографии XIX в. Эта точка зрения, известная как "теория обстоятельств", нашла отражение уже у видного представителя школы историков Реставрации Ф. Минье. Но одного этого объяснения явно недостаточно, так как на путь террора французских революционеров вели и субъективные факторы, т. е. особенности их мировоззрения. Причем инициатива в развязывании террора исходила не от якобинских вождей, как считает Карлейль. Изначально они были приверженцами гуманистических идеалов свободы и неприкосновенности личности. М. Робеспьер в первые годы революции настойчиво требовал отмены смертной казни.

Стихийный террор впервые пришел снизу. Уже взятие Бастилии, как показывает Карлейль, сопровождалось кровавыми расправами над теми, в чьем лице толпа видела врагов. Сильный всплеск народного терроризма, также описанный Карлейлем, произошел в начале сентября 1792 г. Год спустя, 4- 5 сентября 1793 г., санкюлоты с оружием в руках вышли на улицы Парижа, требуя от Конвента "поставить террор в порядок дня" и "внушить ужас всем заговорщикам". В ответ на это Конвент решил реорганизовать созданный в марте 1793 г. Революционный трибунал, упростив судопроизводство, и принял декрет об аресте "подозрительных". Жесткость толпы отчасти была реакцией на узаконенное насилие, пытки (их применение официально отменили только в 1788 г.) и публичные варварские казни, распространенные в XVIII в. Кроме того, насилие порождалось свойственным сознанию участников революции стремлением к полному уничтожению старого мира и к основанию нового мира, очищенного от следов прошлого. Это стремление было присуще как народной массе, так и революционной элите.

Другой особенностью мировоззрения французских революционеров, породившей у них упование на спасительную силу террора, была фанатичная вера в правоту своего дела и крайняя нетерпимость к противникам. Они представляли себе французский народ как единое целое, спаянное общим интересом, и считали себя выразителями этого интереса. Во всяком инакомыслящем они видели преступника и врага революции. С подобным взглядом на общество якобинские вожди закономерно пришли к тому, что стали полагаться на террор как на способ разрешения всех конфликтов. Введенный как средство борьбы с врагами революции, государственный террор использовался и для расправы с ее защитниками. Постепенно он превратился в орудие борьбы за власть между якобинскими вождями, и они сами стали его жертвами. По приблизительным подсчетам американского историка Д. Трира, общее число жертв якобинского террора достигло 35-40 тыс. человек (Greer D. The Incidence of the Terror during the French Revolution. Cambridge (Mass.), 1935). В это число не входят погибшие в ходе гражданской войны в северо-западных департаментах.

К стр. 488. "Осел в священном облачении с митрой на голове... шествует... по направлению к могиле мученика Шалъе". - Осенью 1793 г. во Франции развернулось движение "дехристианизации", инициаторами которого выступали радикально настроенная интеллигенция и городские низы. Во многих местах закрывались церкви, священников заставляли отрекаться от сана, католический культ запрещался и заменялся созданным на основе идей Просвещения "культом Разума". Наряду с почитанием разума и прочих гражданских добродетелей распространился народный по своим истокам культ "мучеников свободы": Ж.-П. Марата, M. Лепелетье и М.-Ж. Шалье. Характерными для того времени церемониями были дехристианизаторские карнавалы, один из которых описан Карлейлем. Отношение народа к "дехристианизации" было неоднозначным. Большинство народа, прежде всего крестьянство, не поддерживало уничтожения католического культа. В этих условиях Конвент 6 декабря 1793 г. осудил крайности антиклерикального движения и принял декрет о свободе культов.