Жоэль Грисвар - Мотив меча, брошенного в озеро - Смерть Артура и смерть Батрадза

Кухулин остается один в своей колеснице на поле битвы. «Я хочу, — говорит он, — сходить напиться туда, к озеру. — Мы тебе это позволяем, — ответили его враги, — но при условии, что ты к нам вернешься. — Если у меня не будет сил вернуться, — ответил Кухулин, — я вас позову к себе». Он собрал свои внутренности, положил их на место и пешком добрался до озера. При ходьбе он рукой поддерживал свои внутренности. Он напился воды и искупался в озере, сжимая живот рукой, вот почему озеро на равнине Муртемне называется Озером Lamrath, т. е. благодеяния руки. Его также называют Озером Мелкой Воды.

Испив воды и искупавшись, Кухулин удаляется на несколько шагов… Он прислоняется к высокому камню, который находится на равнине, и с помощью своего пояса привязывает свое тело к этому высокому камню: «он не хотел умереть ни сидя, ни лежа; он хотел умереть стоя» 201. Даже полумертвый, Кухулин внушает ужас своим врагам, которые с опаской держатся в отдалении. В конце концов, после того как Серому Махи, вновь вышедшему из озера, удается еще какое-то время защищать своего хозяина от ударов, какие-то птицы садятся на плечо Кухулина. «На этом столбе птицы обычно не сидели», — сказал Эрк, сын Коирпре. Тогда Лугайд, сын Куроя, схватив сзади Кухулина за волосы, отрубает ему голову. В тот же миг из правой руки Кухулина выпал меч; он задел и отсек правую руку Лугайда, которая упала на землю; чтобы отомстить за руку Лугайда отрубили и правую руку Кухулина.

Войско двинулось в путь, унося голову и правую руку побежденного героя, и так оно прибыло в Тару. Еще и сейчас там показывают место, где были преданы земле голова Кухулина и его правая рука со щитом»202.

Этот рассказ, дошедший до нас только в средневековой версии Лейнстерской книги (XII в.), разворачивается в том же эпикомифологическом пейзаже, что и смерть короля Артура: великая равнина, равнина Муртемне [I], на которой стоит высокий камень203 [2] и над которой возвышается холм, гора Фуат, на вершине которого дремлет озеро, Серое Озеро [6], связующее звено с Тем Миром, поскольку волшебный конь Кухулина происходит оттуда и, смертельно раненый, туда же возвращается. Не торопясь с выводами, скромно отметим, что это простое прочтение значительно подкрепляет нашу гипотезу о наследовании литературной и кельтскоой декорации, связанноой с темой меча, декорации, которую автор Mort Artu в своем деликатном, но постоянном поиске равновесия между мифом и реальностью мог бы, так сказать, материализовать в районе Солсбери, районе, выбор которого был продиктован одновременно его истоками и точным соответствием природной топографии эпической или мифологической «сценологии».

Однако сходство не ограничивается только пейзажем. Артура, как и Кухулина, отличает яростное сопротивление «сотрудничеству» с судьбой: ни пророчества, ни «знамения», ни небесные предостережения, ни тем более советы людей не могут ни в том, ни в другом случае обуздать этот яростный бег навстречу смерти, это стремление по-королевски ответить на ее призыв. И даже грандиозное одиночество роднит обоих героев: только свита из верного спутника, Лоэга или Грифлета, какой-то миг сопровождает их в героическом и великолепном уединении… Даже великолепная, воздвигнутая на трех различных уровнях, «ступенчатая конструкция» подводит к проведению параллели с тройным поступком Грифлета: градации Лоэг, Серый Махи, Кухулин204 очень точно соответствует прогрессия меч Грифлета, ножны Эскалибора, Эскалибор. Конечно, этот тип композиции, основанный на поиске замедления действия, характеризует любой эпический стиль; эквиваленты его можно обнаружить в трех попытках Роланда разбить Дюрандаль поочередно о камень (perre byse), каменную плиту (el perrun de sardonie), камень (perre bise), от которого он отколол большой кусок205. Возможно также, что в этом особом случае речь идет только о сходном, но самостоятельном использовании того же эпического средства. Думаем, что сомнения все-таки позволительны…

Из-за невозможности сократить разрыв между смертью Кухулина и смертью Артура, мы удовлетворимся, по крайней мере, на время, предположением, что существуют самые сильные аргументы в пользу нашего тезиса: автор Mort Artu позаимствовал из кельтского рассказа, вероятнее всего из Цикла уладов, декорации, схему и центральный мотив эпизода с Эскалибором, брошенным в озеро; текст, который он скалькировал, представлял собой ирландский аналог осетинского (скифского) рассказа о смерти Батрадза.