Юрий Цурганов - Неудавшийся реванш. Белая эмиграция во Второй мировой войне

5 апреля 1921 г. в Москве было составлено «Обращение Советского правительства к руководителям Советов, правительствам зарубежных стран, редакциям газет в связи с возвращением на Родину репатриантов из Константинополя»: «…Большинство беженцев состоит из казаков, мобилизованных крестьян, мелких служащих. Всем им возвращение в Россию больше не возбраняется, они могут вернуться, они будут прощены, а после возвращения в Россию они не подвергнутся репрессиям» {{ Цит. по: Узники Бизерты: Документальные повести о жизни русских моряков в Африке в 1920-25 гг. – Приложения. – М.: Российское отделение Ордена св. Константина Великого при участии журнала «Наше наследие», 1998. – с. 225.}} . В тот же день появился другой документ: «Российская Коммунистическая Партия (большевиков). Центральный Комитет. № 847. Москва, 5 апреля 1921 г. Товарищу Дзержинскому. Выписка из протокола заседания Политбюро ЦК РКП. Слушали: О возвращении в РСФСР врангелевцев. Постановили: Подтвердить постановление Политбюро о недопущении в РСФСР врангелевцев. Исполнение возложить на тов. Дзержинского. Секретарь ЦК В. Молотов» {{ Там же.}} .

В СССР Слащов возобновил карьеру – преподавал тактику в школе комсостава «Выстрел». 11 января 1929 года он был убит, по официальной версии – из личной мести за расстрелянного во время Гражданской войны брата. Но по времени убийство Слащова совпадает с началом очередной волны репрессий, направленных против бывших офицеров Белых армий. Трагично сложилась и судьба лиц из ближайшего окружения Слащова, которые вернулись вместе с ним. В 1931 году были расстреляны полковник Гильбих и капитан Войнаховский, во второй половине 1930-х годов – полковник Баткин и начальник личного конвоя Слащова полковник Мезернецкий. Участь жены Слащова и генерала Мильковского не известна {{ Там же. – С. 235.}} .

В 1925-27 годах ОГПУ осуществляло операцию «Трест». Ее целью было скомпрометировать в глазах международной общественности руководителей белой эмиграции, а также заманить на советскую территорию и уничтожить эмигрантских активистов. Одну из ключевых ролей в этой операции сыграл бывший генерал Русской Императорской Армии, перешедший на службу в РККА, Н. М. Потапов.

К похищению в 1937 году руководителя РОВС генерал-лейтенанта Е. К. Миллера были непосредственно причастны белоэмигрант генерал-майор Н. В. Скоблин и его жена Н. В. Плевицкая. Скоблин был завербован советской разведкой в 1930 году, получил персональную амнистию, и в течение семи лет являлся платным агентом. Участвуя в похищении Миллера, Скоблин рассчитывал занять пост председателя РОВС, но был разоблачен. После того, как в штаб-квартире РОВС ему было предъявлено неопровержимое доказательство его причастности к похищению, Скоблин скрылся бегством в неизвестном направлении. Плевицкая предстала перед французским судом и была приговорена к длительному сроку тюремного заключения. 11 ноября 1937 года, через неполных два месяца после похищения Миллера, Скоблин написал письмо в НКВД: «…Пользуясь случаем, посылаю Вам письмо и прошу принять, хотя и запоздалое, но самое сердечное поздравление с юбилейным праздником 20-летия нашего Советского Союза… Сейчас я имею полную свободу говорить всем о моем великом Вожде Товарище Сталине и о моей Родине – Советском Союзе… Сейчас я тверд, силен и спокоен, и тихо верю, что Товарищ Сталин не бросит человека…» {{ Там же. – С. 60-61.}} Дальнейшая судьба Скоблина неизвестна.

В 1937 году в СССР вернулся бывший военный атташе во Франции генерал А. А. Игнатьев. В 1917 году в его распоряжении находилось свыше 50 миллионов франков, принадлежавших российской казне. Игнатьев сдал эти деньги большевистскому представителю Красину. Несмотря на то, что этот поступок был беспрецедентным для российской дипломатии, он не был оценен большевиками как достаточное доказательство лояльности Игнатьева. Оставаясь во Франции, он доказывал свою преданность новому режиму еще в течение 20 лет, работая советским торговым представителем. «Нельзя жить без мечты, – вспоминает Игнатьев, – и с минуты передачи мною всех дел товарищу Красину мечтой моей жизни было возвращение в ряды Красной Армии. С детских лет воспитали меня на военных уставах, и военная выучка во всех делах меня выручала. Неужели же не найдется для меня работы по старой моей специальности?» {{ Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. – М.: Воениздат, 1986. – С. 748-749.}} В качестве награды за многолетнюю службу большевикам, Игнатьев выбрал право присутствовать на первомайском параде 1937 года: «… Я оказался на брусчатой мостовой за малиновым бархатным канатом, отделявшим перед Мавзолеем площадку с надписью: «Для высшего комсостава». «Какая честь! Какая честь!» – подумал я… Десятки тысяч глаз устремились на Мавзолей. То подымался по ступеням Мавзолея… Иосиф Виссарионович Сталин… Из Спасских ворот к построенным безупречными квадратами войскам коротким галопом выехал Климент Ефремович Ворошилов, я подумал: «Не было у нас таких парадов в старой армии!» {{ Там же. – С. 750.}}