Юрий Цурганов - Неудавшийся реванш. Белая эмиграция во Второй мировой войне

Прогерманская позиция, занятая представительной частью российских военных за рубежом, была до известной степени закономерна. На протяжении двух десятилетий они жили мечтой о «весеннем походе». Как уже отмечалось, это словосочетание означало ситуацию, когда какая-либо европейская держава, или группа держав, возобновит интервенцию против СССР. Тогда белогвардейцы смогут возобновить и гражданскую войну с большевиками. Подготовка к «весеннему походу» была основным содержанием жизни военных эмигрантов, она вносила смысл в их существование.

Тот факт, что зачинательницей «весеннего похода» стала Германия Адольфа Гитлера, смутил не всех. Среди тысяч приказов, постановлений, распоряжений, циркуляров, отчетов, рапортов и частных писем из собрания Русского заграничного исторического архива в Праге, трудно обнаружить документы, содержащие оборонческие настроения. Идея защиты СССР от внешней агрессии, невзирая на существующий в нем строй, очевидно, представлялась многим белоэмигрантам настолько абсурдной, что они даже не находили нужным полемизировать с ней.

К 1941 году белая эмиграция сохранила свое видение сущности советской политической системы. Большевистский период по-прежнему не рассматривался как логическое продолжение российской истории. С середины 1930-х годов советская идеология претерпевала определенную трансформацию. Произошла «реабилитация» Александра Невского, мощи которого в свое время были выброшены из Лавры, Петр I стал преподноситься как прогрессивный исторический деятель. Сталин уже полностью состоялся как диктатор, и ему, по всей видимости, хотелось иметь соответствующую политическую родословную. Само понятие «патриотизм» было реабилитировано как побудительный мотив в действиях человека, что было необходимо Сталину в условиях предстоящей войны. Эмиграция внимательно следила за всем, что происходит в СССР. Патриотический антураж заставил многих поверить, что большевизм превращается в русскую национальную власть. Однако, видные деятели РОВС оставались верны своим представлениям о большевизме. Попытки Сталина и его приближенных апеллировать к русскому прошлому воспринимались как идеологическое мародерство.

Белоэмигранты не воспринимали Гитлера как врага России, так как на момент его прихода к власти, России, как государства, в их понимании, не существовало. Они не воспринимали предупреждений об угрозе немецкой оккупации страны, которая и так уже находилась под оккупацией Интернационала.

Белоэмигранты не считали, что большевистский режим обрел легитимность за два с небольшим десятилетия пребывания у власти. Государственные структуры СССР не стали и никогда не смогут стать русским национальным правительством. В связи с этим, любые военные действия против СССР воспринимались белой эмиграцией как миссия освобождения, или, в крайнем случае, как замена одного оккупационного режима другим: «Власть антинациональной секты по существу губительнее и отвратнее господства другой нации. Под татарским игом русская самобытность менее искажалась, нежели под игом коммунистическим. Оно внешне менее заметно, так как коммунист говорит на том же языке… и, потому, сопротивление коммунистическому разложению требует большей сознательности, нежели противодействие иноземному засилью» {{ Ольденбург С.С. Существо коммунистической власти. Цит. по: Назаров М.В. Указ. соч. – С. 52.}} .

Более того, именно Германия, и даже непосредственно Гитлер, зачастую вызывали симпатии у белой эмиграции. Важной причиной появления прогерманской ориентации у белоэмигрантов стало их разочарование в бывших союзниках по Антанте. Многие русские офицеры были убеждены, что главная причина, по которой Россия в 1914 году вступила в Великую, как ее называли, войну, это стремление оказать помощь союзной Франции. Помощь была оказана должным образом – русские армии П. К. Рененкампфа и А. В. Самсонова, наступавшие в Восточной Пруссии, отвлекли на себя часть германских войск. В результате французам удалось победить в битве на Марне и не допустить сдачи Парижа. Таким образом, Франция оказывалась в долгу перед русскими, тем более, что участие в войне закончилось для России революцией.

В ходе Гражданской войны в России державы Антанты занимали двойственную позицию по отношению к Белому движению. Первоначально ему оказывалась материальная и моральная поддержка. Войска интервентов сохраняли союзнические отношения с Белыми армиями и правительствами. Но после того, как военный успех начал сопутствовать красным, отношение начало меняться. Официальные представители Великобритании и Франции стремились убедить белогвардейцев сложить оружие. При этом они обещали начать переговоры с Лениным об амнистии участникам борьбы с большевизмом* {{* 2 апреля 1920 г. Верховный Комиссар Великобритании в Константинополе получил от своего правительства предложение сделать ген. Деникину следующее заявление: «Верховный Совет держится того взгляда, что продолжение гражданской войны в России вызывает наибольшую тревогу при современном положении Европы. Правительство Великобритании желает представить на усмотрение генерала Деникина, насколько для него было бы полезно в настоящем положении, чтобы было сделано предложение Советскому Правительству о даровании амнистии, как вообще для населения Крыма, так и для личного состава Добровольческой армии в частности. Проникнутое убеждением, что прекращение неравной борьбы было бы наиболее важно для России, Великобританское правительство, получив согласие генерала Деникина, взяло бы на себя ведение переговоров и готово оказать генералу Деникину и его ближайшим сотрудникам гостеприимный приют в Великобритании.