Дэвид Гланц - Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г.

Вечером 26 ноября интенсивность боев ослабла, немцы предприняли отчаянную попытку вновь наладить снабжение своих войск на передовых позициях. Но это было нелегко: многие подразделения по-прежнему оставались отрезанными, транспортные пути во многих местах пересекали русская пехота и бронетехника. Майор Штейгер, защищающий Гредякино со своим 2-м батальоном 14-го танкового гренадерского полка, очутился почти в окружении, топливо и боеприпасы у него были на исходе. Поэтому он сформировал из нескольких оставшихся танков стационарные «команды» и распределил их по опорным пунктам. Немецкие войска, отвоевавшие Большое — Кропотово, тоже были почти окружены, и никто не знал, где именно русские нанесут самые мощные удары утром.

По другую сторону линии фронта Конев и Кирюхин, к которым присоединился на КП 20-й армии Жуков, также подводили итоги дня. Увиденное отнюдь не радовало их, Жуков то критиковал своих подчиненных, то подгонял их. На вечерних совещаниях выяснилось, что 326-я, 251-я и 331-я стрелковые дивизии продолжают бои по указанным направлениям без сколько-нибудь заметных результатов. Транспортный затор у реки помешал им перегруппироваться и двинуться на помощь 247-й стрелковой дивизии на предмостном плацдарме. Ценой больших потерь в живой силе и технике 42-я гвардейская стрелковая дивизия прорвалась к окраине Гредякино, продвинула батальон в немецкий тыл к западу от деревни и захватила несколько строений на ее окраине. Но наступательная мощь была растрачена, поддерживающая бронетехника большей частью повреждена или уничтожена. Это означало, что лишь 247-я стрелковая дивизия могла взаимодействовать с 6-м танковым корпусом по мере его продвижения в глубь немецкого тыла со стороны предмостного плацдарма.

По мере продвижения вперед 6-го танкового корпуса поддержка артиллерии становилась недостаточной — поначалу из-за трудностей в выявлении целей на поле боя, представляющем собой «лоскутное одеяло» перекрывающих позиций, а впоследствии — из-за возобновившегося сильного снегопада. Снег также препятствовал действиям советской авиации, которая попыталась приступить к воздушной операции на второй день наступления. Следовательно, ни артиллерия, ни пехота, ни кавалерия не поддерживали наступление танков (26). Этим объясняются огромные потери под немецким противотанковым огнем и минимальное продвижение. Самым досадным было то, что кавалерия и пехота не имели возможности вступить в бой, поддержать действия 6-го танкового корпуса. 2-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Крюкова выдвинулся в бывший район сбора танкового корпуса восточнее реки Вазуза, разведотряд кавалеристов пробился через расположения войск, сосредоточенных близ Вазузы, и вышел к переправам, которыми мог бы воспользоваться на следующий день. Наконец 20-я кавалерийская дивизия полковника П.Т. Курсакова достигла восточного берега реки. Но офицер оперативного отдела штаба 20-й армии сообщил полковнику, что все переправы через реку заняты армейскими тыловыми службами и подразделениями материально-технического обеспечения (27). Курсаковбыл вынужден встать на ночь лагерем на восточном берегу реки и ждать новых приказов. Остальные части кавалерийского корпуса продвинулись немногим дальше.

Тем временем 8-й гвардейский стрелковый корпус генерала Захарова достиг реки, передовые части 150-й и 148-й стрелковых бригад сумели переправиться через нее и вступить в бой севернее Хлепень. А в это время основные силы, особенно 26-я гвардейская стрелковая дивизия, оставались на восточном берегу реки и бездействовали. 1 — я гвардейская мотострелковая дивизия генерала Рявякина и поддерживающая ее 31-я танковая бригада попали в плотный транспортный затор на полпути между районом сбора и назначенной переправой через реку (28).

По настоянию Жукова и Конева поздно вечером Кирюхин издал новые приказы. Утром танковый корпус полковника Армана должен был возобновить движение к шоссе Ржев-Сычевка. Кавалерии Крюкова предстояло переправиться через Вазузу ночью и рано утром, а затем ринуться вперед, поддерживая бронетехнику; следующим за ней пехотинцам Захарова и Рявякина — укрепить оборону предмостного плацдарма, уничтожить сохранившиеся очаги сопротивления противника, расширить район наступления на флангах. Планируя поддержку артиллерии на очередной день операции, собравшиеся военачальники с досадой услышали, что артиллерия армии не смогла выдвинуться вперед и потому не в состоянии поддерживать операцию вдоль дороги Ржев-Сычевка и за ней. Жуков обрушился на подчиненных и, несмотря на отсутствие артиллерии, настоял на продолжении атаки. Рано утром 27 ноября полковник Арман из 6-го танкового корпуса доложил в штаб 20-й армии, что он не сможет выполнить новый приказ Кирюхина, пока его части не получат снабжения и подкрепления (см. карту 8) (29). Поскольку немцам удалось отвоевать несколько деревень у него в тылу, а запасы топлива и боеприпасов стремительно иссякали, Арман заявил, что продолжение атаки равносильно самоубийству. После ожесточенного спора Армана с Кирюхиным последний нехотя признал правоту первого. Кирюхин разрешил бригадам Армана занять оборонительные позиции неподалеку от дороги Ржев-Сычевка и на окраинах Подосиновки. Сам Кирюхин и штаб армии посвятили остаток дня отправке подкрепления и упрочению шаткого положения на предмостном плацдарме Вазузы. Целый день батальон капитана Пинского из 22-й танковой бригады удерживал опасные позиции по другую сторону дороги Ржев-Сычевка, к югу от Ложки. В результате день ознаменовался суматошными передвижениями советских войск и ожесточенными локальными боями у немецких опорных пунктов на территории предмостного плацдарма, а также контратаками противника извне.