Георгий ЖУКОВ - Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы

БУЛГАНИН пресмыкался перед ними. Он мне не раз говорил: «Прежде чем поставить тот или иной вопрос Министерства Обороны на Президиуме ЦК, нужно предварительно заручиться мнением и согласием МАЛЕНКОВА, ХРУЩЕВА и БЕРИЯ, а остальные члены Президиума проголосуют безоговорочно».

Чтобы выслужиться перед БЕРИЯ, — БУЛГАНИН по его рекомендации расформировал футбольную команду ЦСКА, а лучших игроков команды, по указанию БЕРИЯ, он передал в команду «Динамо», т. е. МВД. Советская Армия на длительное время осталась без футбольной команды.

МОЛОТОВ по-прежнему держался как-то особняком.

ВОРОШИЛОВ, можно сказать, не играл почти никакой роли. Я не помню ни одного случая, чтобы ВОРОШИЛОВ внес какое-либо деловое предложение. Рассылаемых материалов он не читал и к заседаниям почти не готовился.

Главную и ведущую роль в Президиуме играл Н.С. ХРУЩЕВ. Его всемерно поддерживали БЕРИЯ и МАЛЕНКОВ, в бытность его председателем Совета Министров, не говоря уже о БУЛГАНИНЕ.

Вскоре произошли очень важные события. Был арестован БЕРИЯ.

И вот как это произошло:

Мне позвонил БУЛГАНИН и сказал: «Зайди скорее, пожалуйста, ко мне на одну минутку, а то я тороплюсь в Кремль».

Я быстро спустился с 4-го этажа на 2-й и зашел в кабинет БУЛГАНИНА. Он мне сказал: «Вызови МОСКАЛЕНКО, НЕДЕЛИНА, БАТИЦКОГО и еще пару человек кого ты сочтешь необходимым и немедля приезжай с ними в приемную МАЛЕНКОВА».

Через 30 минут с группой генералов я был в приемной МАЛЕНКОВА. Меня тут же вызвали в кабинет МАЛЕНКОВА, где кроме МАЛЕНКОВА был МОЛОТОВ, ХРУЩЕВ, БУЛГАНИН.

Поздоровавшись, МАЛЕНКОВ сказал: «Мы тебя вызвали для того, чтобы поручить одно важное дело. За последнее время БЕРИЯ проводит подозрительную работу среди своих людей, направленную против группы членов Президиума ЦК. Мы считаем, что БЕРИЯ стал опасным человеком для партии и государства. Мы решили его арестовать и обезвредить всю систему НКВД. Арест БЕРИЯ мы решили поручить лично Вам». ХРУЩЕВ добавил: «Мы не сомневаемся, что Вы сумеете хорошо это выполнить, тем более, что БЕРИЯ Вам лично много сделал неприятностей. Как у Вас нет сомнений на этот счет?»

Я ответил: «Какие же могут быть сомнения. Поручение будет выполнено». ХРУЩЕВ: «Имейте в виду, что БЕРИЯ ловкий и довольно физически сильный человек, к тому же он, видимо, вооружен».

Я сказал: «Я, конечно, не спец по арестам и этим не довелось заниматься, но у меня не дрогнет рука. Скажите только где и когда его надо арестовать».

МАЛЕНКОВ: «Мы вызвали БЕРИЯ на заседание Совета Министров. Вместо Совмина здесь будет заседание Президиума ЦК, где БЕРИЯ будет предъявлено обвинение в игнорировании ЦК и нелойяльном отношении к членам Президиума, в расстановке руководящих кадров НКВД без согласования ЦК и рад других вопросов.

В процессе заседания Вам нужно быть в комнате отдыха и ждать двух звонков. После двух звонков Вам нужно войти в кабинет, где и арестовать БЕРИЯ.

Все ли ясно?»

Я ответил: «Вполне».

Пришел БЕРИЯ. Началось заседание. Идет заседание час, другой, а условленных звонков все нет и нет. Я уже начал беспокоиться, уж не арестовал ли БЕРИЯ тех, кто хотел арестовать его. Но в это время раздался условленный звонок.

Оставив двух вооруженных офицеров у наружной двери кабинета МАЛЕНКОВА, мы вошли в кабинет. Как было условлено, генералы взялись за пистолеты, а я быстро подошел к БЕРИЯ и громко ему сказал: «БЕРИЯ, встать, Вы арестованы», одновременно взяв его за обе руки, приподнял со стула, быстро ощупав все его карманы. Оружия не оказалось. Его портфель был тут же отброшен на середину стола.

БЕРИЯ страшно побледнел и что-то начал лепетать. Два генерала взяли его за руки и вывели в заднюю комнату кабинета МАЛЕНКОВА, где был произведен тщательный обыск и изъятие неположенных вещей.

В 11 часов ночи БЕРИЯ был скрытно перевезен из Кремля в военную тюрьму, а через сутки переведен в помещение командного пункта МВО и поручен охране — той же группе, которая его арестовывала. В дальнейшем я не принимал участия ни в охране, ни в следствии на судебном процессе.

После суда БЕРИЯ был расстрелян теми же, кто его охранял до суда.

При расстреле БЕРИЯ держал себя очень плохо, как самый последний трус. Истерично плакал, становился на колени и, наконец, весь обмарался. Словом — гадко жил и более гадко умер.

После расстрела БЕРИЯ некоторое время Президиум ЦК работал дружно, а затем постепенно начались серьезные размолвки, споры, доходившие до личных оскорблений. Особенно между ХРУЩЕВЫМ, КАГАНОВИЧЕМ и МОЛОТОВЫМ. Надо сказать, что между КАГАНОВИЧЕМ и ХРУЩЕВЫМ шли старые счеты и давали себя знать старые неприязненные взаимоотношения, возникшие еще по совместной работе в Московском Комитете партии и на Украине, где КАГАНОВИЧ был партийным руководителем, а ХРУЩЕВ им руководимым. КАГАНОВИЧ считал себя более грамотным марксистом-ленинцем, а ХРУЩЕВ не признавал за ним этого качества и считал КАГАНОВИЧА неисправимым догматистом-сталинцем.