Густав Эмар - Чистое сердце (Пограничные бродяги - 3)

Судя по тому, как они разговаривали между собой, а также по тем рассеянным взглядам, которые они иногда бросали по сторонам, скорее по привычке, чем из осторожности, нетрудно было угадать, что люди эти ехали по хорошо знакомой им местности, где они были в полной безопасности от чьего-либо нападения. Между тем, если бы они не были так сильно заняты разговором и взгляд их мог бы проникнуть в глубь леса, стеной стоявшего по обеим сторонам дороги, они бы заметили в некоторых ветвях движение, вряд ли вызванное диким зверем, находившимся вблизи, и увидели бы сквозь листву два сверкающих глаза, устремленных на них с выражением лютой злобы и ненависти. Но мы повторяем, что люди эти, известные во всей этой местности бесстрашные и ловкие охотники, настолько были заняты беседой и так были уверены в своей безопасности, что оставались слепы и глухи к тому, что происходило вокруг них, и совершенно изменили привычке людей, жизнь которых часто висит на волоске из-за одного неосторожного шага или опрометчивого поступка, привычке прислушиваться к каждому шороху, чтобы не быть захваченными врасплох.

Подъехав к селению на расстояние выстрела, всадники остановились, чтобы дать время отставшему от них индейцу подъехать к ним. И действительно, заметив, что они остановились, индеец ударил кнутом свою лошадь и почти тотчас же присоединился к спутникам. Остановившись возле них, он спокойно стал ждать, чтобы с ним заговорили.

- Что мы теперь должны делать, вождь? - спросил один из путешественников. - Как только мы обогнем выступ горы, торчащий точно мыс впереди нас, мы будем в селении.

- Наши белые братья - храбрецы, и команчи-антилопы будут счастливы принять их и сжечь порох в честь их прибытия. Вождь поедет туда один, чтобы предупредить их о прибытии гостей.

- Да, поезжайте туда, вождь! Мы подождем вас здесь.

- Хорошо! Брат мой сказал правильно.

Индеец, сильно ударив кнутом по крупу лошади, которая от этого рванулась вперед, вскоре скрылся за выступом горы, о котором говорили путешественники. Вытянувшись в линию, всадники стали ждать его возвращения. Не прошло и нескольких минут, как послышался шум, похожий на раскаты грома, и из-за поворота дороги показались индейцы верхом на лошадях. Они мчались во весь опор, размахивая пиками, стреляя из ружей и свистя пронзительно в iskochettas - боевые свистки, сделанные из человеческой берцовой кости и висевшие у них на шее.

Охотники, со своей стороны, по знаку, поданному тем, кто, по-видимому, был главным среди них, стали гарцевать на своих лошадях, стрелять из ружей и оглашать воздух ликующими криками. Этот невообразимый и оглушительный шум, к которому примешался вой женщин и детей, прибежавших откуда-то, и лай полудиких собак, которых индейцы таскают всюду за собой, продолжался добрых полчаса. Было очевидно, что чужестранцы, которым индейцы оказывали такой горячий прием вопреки своему обыкновению держаться со всеми холодно и гордо, были большими друзьями этого племени. Если бы дело обстояло иначе, индейцы довольствовались бы тем, что выслали бы отряд встретить их при въезде в атепетль, и не стали бы беспокоить из-за них всех своих знаменитых воинов. Вдруг шум прекратился точно по волшебству, и индейские воины выстроились полукругом около белых охотников. Затем вперед выехали четыре вождя на великолепных мустангах. Эти вожди были в полном вооружении и раскрашены соответственно их воинскому званию. На головах их красовались mahch-akoub-hachka - головные уборы с перьями. Такие уборы имеют право носить только вожди высшего ранга, то есть те, которые скальпировали большое число людей. Плечи их были украшены великолепными mato-unk-nappinde, или ожерельями длиной в четверть фута из когтей гризли с белыми кончиками, а на их спины были накинуты плащи с широкими складками из шкуры белого бизона, раскрашенные с внутренней стороны красной краской. В одной руке каждый из них держал ружье, в другой - веер, сделанный из крыла белоголового орла.

Эти воины в своих великолепных костюмах имели величественный и внушающий почтение вид.

В продолжение семи или восьми минут индейцы и белые охотники стояли неподвижно друг против друга, не произнося ни слова, как вдруг со стороны селения показался всадник, ехавший быстрым аллюром. По костюму лесного охотника, а также по сопровождавшим его великолепным борзым в этом всаднике можно было угадать белого.

При появлении этого нового лица индейцы разразились радостными восклицаниями: