Вернер Мазер - Адольф Гитлер. Легенда. Миф. Действительность

Хотя Леляйн и выписывает Гитлеру новые очки, он «по психологическим соображениям» придерживается мнения, что дальнейшие обследования глаз следует прекратить. Он всего лишь выражает пожелание через 6–8 недель еще раз взглянуть на правый глаз. Новые очки имели двойные стекла с различными диоптриями, что было в то время редкостью. В верхней части у Гитлера на левом глазу простое стекло, а на правом +1,5 диоптрии, в нижней части (для чтения) слева +3,0, а справа +4,0 диоптрии, что вполне нормально для его возраста. Чтобы не носить постоянно очки, он пользуется большой лупой, которая позволяет ему при чтении карт и текстов одновременно охватывать взглядом общую картину.

То, что Гитлер был «почти слепой» на правый глаз, как утверждает, например, Дэвид Ирвинг, является измышлением. Гитлер очень плохо видел лишь в течение нескольких недель с середины февраля 1944 г., да и то это касалось только правого глаза.

Внезапное ухудшение зрения правым глазом имеет серьезные психологические последствия. Недоверчивость Гитлера, которая была существенной чертой его характера, приобретает в это время прямо-таки пугающие формы. Резкие необоснованные обвинения шокируют не только деликатных дипломатов. Так, например, в марте 1944 г. он осыпал упреками венгерского регента Хорти, договорившись даже до того, что венгерское правительство ведет переговоры с англосаксами и русскими. В невротическом запале Гитлер не контролирует свои критические высказывания. Не слишком понятная позиция венгерского правительства и высших органов военного управления в то время не давала поводов для таких грубых нападок, нанесших политический вред, хотя боевая готовность венгерских войск и была сомнительной. Дипломатический совет врача Леляйна снисходительно отнестись к фюреру «по психологическим причинам» был не просто формулой вежливости.

К этому времени все, кто имеет возможность видеть, как фюрер стоит или ходит, уже замечают его искривленный позвоночник. Правда, Морель после смерти Гитлера утверждал, чтоу Гитлера отсутствовала чувствительность в области спины и таза, но военные, окружавшие своего верховного главнокомандующего, не могли догадываться об этом, к тому же большинство из них имели возможность видеться с ним лишь в течение короткого времени, учитывая недоверие Гитлера к специалистам.

Пока Гитлер, верящий лишь в то, что способен увидеть собственными глазами, страдает от ухудшения зрения правым глазом и тем самым теряет часть способности контролировать себя, [292]на востоке наступает расплата за его манеру ведения войны, ориентированную только на оборону. Предложения генералитета, направленные на предотвращение угрозы, он отметает, упрямо настаивая на своем способе ведения боевых действий, к которому он привык после Сталинграда, приказывает держать находящийся в опасности фронт на Днестре и обосновывает свой отказ перебрасывать войска для крупных операций тем, что ожидает вторжения союзников на западе. Затем, 25 марта 1944 г., когда он вследствие лечения гоматропином чувствует облегчение, он вдруг уступает давлению фелдьмаршала фон Манштейна, настаивающего на создании перевеса сил и оперативного простора. Однако вскоре после этого короткого отступления от своих принципов руководства войсками он решает проблему «дипломатическим» путем: снимает Манштейна с поста.

Отказ Гитлера от оперативного руководства в это время объясняется его физическим и психическим состоянием. В этой фазе войны он не может себе позволить слепо следовать предложениям военных, которые пытаются настоять на принципах руководства войсками времен 1939 г., поскольку реализация их планов может привести к большому риску для других театров военных действий и тяжелым политическим, экономическим и военным последствиям. После своего заявления 12 декабря 1942 г. о том, что реванша под Сталинградом быть не может, раз уж битва под ним проиграна, он знает и чувствует окончательно, что время для него идет слишком быстро. «Если бы моя жизнь закончилась 20 июля, — заявляетон 31 августа 1944 г., — это стало бы для меня избавлением от забот, бессонных ночей и тяжких душевных страданий!»

Болезни, недомогания и лекарства, монотонная жизнь в течение нескольких лет в бункере, однообразная вегетарианская пища, а в последнее время еще и всего два — три часа снав сутки, поражения на фронтах, бомбардировки немецких городов и беспрестанные физические и нервные нагрузки явно сказываются на нем, отравляют его мысли и делают дальнейшую жизнь для него пыткой.