Вячеслав Азаров: Махновская контрразведка

По материалам дела 1937 г., Зиньковский специально проник в чекистские структуры, чтобы с их помощью обеспечить возвращение махновцев из Румынии, и их легализацию в Украине . Показания Белаша говорят, что Зиньковский перетягивал к себе старых махновцев, оказавшихся по амнистии на свободе . Подпольная махновская организация в Одессе была связующим звеном между Закордонным центром и бывшими махновцами в Гуляйполе. Мало того, в самом Одесском районе планировалось создать несколько махновских отрядов, так как здесь проживало до тысячи бывших повстанцев. Даже после смерти Махно в 1934 г. Зиньковский продолжал получать задания из Закордонного центра. Когда в августе 1937 г. одесская махновская организация была раскрыта, в ней состояло 90 чел. Кроме Чуприны и Белаша, показания на Зиньковского дали и другие махновцы: бывший председатель КАД Н. Зуйченко, Е. Бойченко и П. Каретников .

Зиньковский, естественно, отрицал свою вину. Но, в отличие от них, не спасал шкуру, «закладывая» бывших сослуживцев. Хотя, как начальник контрразведки, наверняка знал о них достаточно. Помня ложь «великого террора», можно верить, что Зиньковский пал невинной жертвой сталинских репрессий. Его сыну Вадиму, ветерану ВС СССР, чья родная сестра в 1942 г. погибла за «советскую родину», психологически было необходимо в это верить, когда в 1990 г. он получил уведомление о реабилитации отца. Но, с другой стороны, была и тысяча махновцев в Одесском районе, и тесные связи с Закордонным центром. И с кем «Лёва» играл честно, а кого использовал, как прикрытие, – еще не доказано. Поэтому равнозначно можно верить, что Зиньковский до конца своих дней оставался анархистом, как заявлял он на допросе, «в силу политических убеждений». Лев Зиньковский был расстрелян 25 сентября 1938 г. в подвале Киевского НКВД и закопан где-то в Быковке – одном из кварталов Дарницкого лесопаркового хозяйства .

Практически никто из видных махновских контрразведчиков не пережил своего товарища. Как и не предал своего дела. Вот лишь о некоторых из них. Где-то под Уманью, вероятнее всего, 26 сентября 1919 г. в битве под Перегоновкой, фактически предрешившей судьбу белого движения, в составе «черной сотни» Махно, погиб Исидор Лютый. Окруженные чекистами на даче в Красково 5 ноября 1919 г., Яков Глазгон, вместе с пятью последними членами МОАП, взорвали себя с лабораторией бомб. После распада Повстармии вследствие тифа и предательства РККА, 19 января 1920 г. в Гуляйполе 42-я дивизия расстреливала тифозных махновцев. Среди казненных был контрразведчик «черной сотни» Александр Лепетченко. Вырвавшаяся с боями в Таврию Крымская группа 31 ноября 1920 г. у г. Орехов попала в новый котел превосходящих сил красных. Во время боя погиб от инфаркта начальник полевой контрразведки Лев Голик. В первых числах января 1921 г. в рубке с 8-й дивизией Червонных казаков погиб контрразведчик «черной сотни» и один из председателей КАД Григорий Василевский.

Из этой верности не выбивается и чуть ли не единственный предатель из рядов махновской контрразведки Федор Глущенко. Схваченный чекистами, он согласился работать в Особой ударной группе ВЧК лишь для того, чтобы предупредить Махно о готовящемся покушении. Прибыв в Туркеновку, Глущенко сразу сдал себя и напарника Костюхина. Причем, перед их расстрелом Костюхин площадно ругал Глущенко, что тот сам привел его сюда и выдал . По иронии судьбы из первых лиц контрразведки в живых остался лишь ее вдохновитель Макс Черняк (Чередняк). Возглавив в июне 1919 г. сибирскую группу отряда Никифоровой, он каким-то образом спасся. Позже всплыл за границей. Еще в 1924 г. он из Варшавы поддерживал связи с остатками харьковской группы «Набата». Причем, выполняя функции курьера, неоднократно переправлялся в СССР . По справке Белаша, на 1930 г. был еще жив .

Наибольшее количество упоминаний о махновской контрразведке и ее терроре приходится на осень 1919 г., – пик махновской федерации Вольных Советов и время охвата ею наибольшей территории. Естественно, в тылу Добровольческой армии, на военном положении, контрразведка развилась в довольно грозный репрессивный аппарат, который ВРСовету было сложно контролировать. Однако отсюда можно сделать и обратный вывод: основную часть времени существования махновского движения контрразведка была меньше, пропорционально контролируемой территории. Ее функции больше сводились к собственно разведке и борьбе с вражеской агентурой, а меньше – к репрессиям черного террора. Наконец, она больше поддавалась контролю главного выборного органа махновщины.