Джон Норвич - Расцвет и закат Сицилийского королевства

После отбытия Стефана титул канцлера перестали использовать — как перестали использовать титул эмира эмиров после смерти Майо. Сообщено в письме к Гумбальду, епископу Остии, в 1169 г.

За прошедшие три года Мануил сделал крупные пожертвования на восстановление Милана, разрушенного Фридрихом в 1162 г.; по выражению хрониста, «влил реку золота в Анкону» и выдал свою племянницу за одного из Франджипани, чтобы обеспечить себе поддержку в Риме.

Согласно старой легенде, увековеченной несколькими почтенными историками Сицилии, князь Генрих перед смертью был обручен с дочерью короля Малькольма Шотландского. В этой истории нет ни крупицы правды. Король Малькольм IV, правивший в период между 1153-м и 1165 гг., не только умер неженатым и без детей, но прославился при жизни как король-девственник.

Однако только в 1181 г. Вильгельм заключил с Альмохадами официальный мирный договор, в подтверждение которого он, по свидетельству историка Абдул-Вахида аль-Мярракеши, отправил Абу Якубу рубин, размерами и формой схожий с подковой.

Другой арабский историк аль-Макризи утверждает, что сицилийский флот был послан в Левант уже в 1169 г., чтобы помочь франкам в осаде Дамьетты. Но другие источники этого не подтверждают, и отрывки из письма Саладина, цитируемые Абу-Шамой, убедительно свидетельствуют в пользу того, что никаких сицилийских кораблей у Дамьетты не присутствовало.

Роджер Ховден, подлинный автор «Деяний Генриха II», ранее при писывавшихся аббату Бенедикту из Питерборо; его авторство установлен леди Стентон в 1953 г.

Или, как им казалось, подходящими. В книге «Итальянские скульпторы», цитируемой Огастесом Хэйром, К.К. Псркинс упоминает о двух портретах — Фридриха и его императрицы, «один из которых является слишком безобразной карикатурой, а другой — слишком большой непристойностью, чтобы их описывать». Римские ворота были разрушены в XVIII в., но то, что от них осталось, — включая барельеф Фридриха — пошло в качестве составных частей в реконструкцию, которую ныне можно видеть в музее Кастелло.

В атриуме собора Святого Марка, прямо перед центральным входом, небольшой ромб из красного и белого мрамора обозначает место «унижения императора». Венецианская легенда гласит, что император, стоя на этом самом месте, согласился извиниться перед святым Петром, но не перед папой. На что Александр твердо ответил: «Перед Петром и папой» (Джеймс Моррис. «Венеция»). Это хорошая история, но она едва ли согласуется с версией Ромуальда, а Ромуальд, очевидец событий, должен был знать, как происходило дело.

Его, тем не менее, похоронили там; но первоначальное надгробье, к сожалению, исчезло и было заменено безвкусной барочной поделкой, воздвигнутой в 1660 г. его тезкой и поклонником Александром VII.

Трудно найти более ясное свидетельство того, насколько изменились взаимоотношения между Сицилией и папством по сравнению со временами короля Рожера. Он бы не потерпел подобного вмешательства в начинания, которые он считал внутренними делами своего королевства. Существует легенда, что папа Луций лично освящал Монреаль, но это определенно неправда.

Ее название не связано ни с каким святым, но означает «Воскресная церковь». Оно было дано в противовес бывшему кафедральному собору Палермо, который при арабах носил имя «Пятничная мечеть» (О. Демус «Мозаики нормандской Сицилии»).

Двери Монте-Сан-Анджело стали причиной гневных демонстрации в марте 1964 г., когда местные жители не позволили увезти их в Афины, где должна была состояться византийская выставка («Таймс», 4 и б марта 1964 г.).

Определенно не передана самая заметная особенность во внешности Томаса — необычно высокий рост. О том, что Бекет был очень высок, упоминает его капеллан Уильям Фита-Стефан, а в рукописи XV в. из Ламбетского дворца (306 f. 20) под общим заголовком «Рост людей» указано, что рост Томаса составлял «7 футов без дюйма» (то есть более 2 м). Самым красноречивым свидетельством, однако, являются одеяния Беккета, все еще хранящиеся в сокровищнице кафедрального собора. «Вплоть до недавнего времени в день памяти святого Томаса их надевали на несущего службу священника. Всегда выбирали самого высокого — и все равно приходилось их подкалывать» (Д. Стэнли. «Памятники Кентербери», 1855).