Арсен Мартиросян - Заговор маршалов. Британская разведка против СССР

Однако разговоры и слухи со сплетнями утверждают, что именно Карл Хаусхофер являлся единственным наследником незаконных потомков Конрадина Гогенштауфена и, более того, единственным наследником тех самых остатков исмаилитов и ассасинов, что были призваны на службу к Фридриху Гогенштауфену…

Коррелирует ли вся вышеизложенная история с тем, что уже было и еще будет сказано о Карле Хаусхофере, а также с главным персонажем и главным предметом нашего разведывательно-исторического расследования — Тухачевским и военно-геополитическим заговором глобального характера по оси Берлин — Москва — Токио?

К сожалению, как это ни парадоксально, но даже очень коррелирует. Начать хотя бы с внешнего вида самого Карла Хаусхофера — у немцев, как правило, носов с горбинкой не бывает. Но это всего лишь слегка пикантная мелочь из того, что известно о Хаусхофере.

… Сейчас мало кому известно, что первыми в XXвеке черепа и носы стали мерить не кто иные, как именно же англичане — впервые такая «операция» была проведена в индийском городе Мадрасе в 1900 г. Тогда измерениям подвергли как живых, так и умерших индийцев, а также местных евреев. Так что нацисты всего лишь прилежно скопировали британский опыт…

Или, к примеру, его ранняя близость к германскому императору, его более чем почтительное отношение к монархии вообще (в т. ч. и к японской) и в целом автократическому принципу жестко централизованной, фактически диктаторской власти, что вполне закономерно привело его и в «Германенорден», и в «Общество Туле», и к активному участию в первоначальном взращивании, а затем и сотрудничеству с той же нацистской партией, которая, как известно, была сугубо вождистского толка.

Что же до геополитических последствий таких наклонностей в образе мышления, то тут следует, хотя и забегая вперед, отметить, что военно-геополитический заговор по оси Берлин — Москва — Токио, судя по ряду фактов, явно мыслился его идейными вдохновителями как установление военных диктатур во всех трех центрах этой оси (в Японии, правда, с определенной поправкой на национальную специфику).

В этой же детали образа мышления Хаусхофера, имя которого не раз всплывало на процессах 1937–1938 гг., есть и «мостик» к личности самого Тухачевского. Не претендуя на пересказ инсинуаций насчет его бонапартистских замашек, из-за чего он и получил кличку «Наполеон» («Наполеончик»), которую многие «историки» обязательно смакуют во всех изданиях, было бы более уместно процитировать строки из воспоминаний солагерника Тухачевского — Реми Рура (псевдоним Пьер Ферварк). Вот что говорил будущий маршал, сидя в концлагере Ингольштадта: «Чувство меры, являющееся для Запада обязательным качеством, у нас в России — крупнейший недостаток. Нам нужны отчаянная богатырская сила, восточная хитрость и варварское дыхание Петра Великого. Поэтому к нам больше всего подходит одеяние диктатуры. Латинская и греческая культура — это не для нас! Я считаю Ренессанс наравне с христианством одним из несчастий человечества… Гармонию и меру — вот что нужно уничтожить прежде всего». Или вот еще: «Россия похожа на этого великого и несчастного музыканта (разговор шел о Бетховене. - A.M.). Она еще не знает, какую симфонию подарит миру, поскольку не знает самое себя. Она пока глуха, но увидите — в один прекрасный день все будут поражены ею…»

…Меры у него и впрямь не было — он до такой степени считал христианство несчастьем человечества, что свою собаку назвал Христосик…

Любопытно отметить, что сидевшие с ним в лагере французы переделали его фамилию в Тушатусский — от французского «touche-a-tout», т. е. демонстрировать поверхностные знания…

Другое высказывание Тухачевского (накануне известий о т. н. «февральской революции»): «Наш Император — недалекий человек… И многим офицерам надоел нынешний режим… однако и конституционный режим на западный манер был бы концом России. России нужна твердая, сильная власть…»

…В этой связи нельзя не отметить одно чрезвычайно важное обстоятельство. По аргументированному мнению трагически погибшего под конец XX века российского историка Вильяма Похлебкина, термин «сталинизм» в 20 — 30-х годах прошлого столетия совершенно не тождественен тому, что полвека после смерти Сталина пытаются вбить в головы населения. Детально анализируя суть критики «сталинизма» именно в 30-х годах в одной из своих последних работ «Великий Псевдоним», Похлебкин сделал ошеломляющий вывод о том, что «именно они, старые большевики, были недовольны введением в сталинскую Конституцию 1936 г. различных демократических новшеств, вроде прямых, всеобщих выборов при тайном голосовании. Именно этот факт считался в большевистских оппозиционных кругах главной ошибкой Сталина в 30-х годах, а вовсе не репрессии, которые велись против троцкистов и правых в партии. Истинные большевики подвергали Сталина и сталинизм критике слева, считая, что Сталин просто поторопился объявить о ликвидации антагонистических классов в СССР и что его вариант Конституции открывает путь к постепенной реставрации буржуазного строя». И если наряду с этим выводом Похлебкина вспомнить еще и указание В. М. Молотова на то обстоятельство, что Тухачевский стал торопить с переворотом именно со второй половины или даже с конца 1936 г., а именно тогда-то и завершалась работа над проектом Конституции, то, очевидно, для прояснения одной из важнейших причин и целей заговора появился реальный шанс. Особенно в свете того, что уже за 20 лет до этого Тухачевский начисто отрицал конституционный режим для России, считая, что ей нужна диктатура…