Арсен Мартиросян - Заговор маршалов. Британская разведка против СССР

Во-вторых, и это самое главное, если исходить из вышедопущенного предположения, то тогда следует признать, что Гитлер по собственной инициативе решил вступить в конфликт со своими генералами. Ведь весь германский генералитет официально присягнул ему на верность после событий 30 июня 1934 г., а поэтому «сдать агентуру германского рейхсвера» означало бы открытую конфронтацию непосредственно с германским генералитетом. Однако на тот момент Гитлер еще не был готов к тому, чтобы начать наступление на своих генералов: это начнется только с 4 февраля 1938 г., когда после изгнания Бломберга и Фрича он объявит себя Верховным главнокомандующим.

…На основе имеющихся материалов можно вполне уверенно утверждать, что до начала ноября 1937 г. Гитлер даже не отдавал себе отчета, что же означает — постпериод после истечения срока действия договора от 1926 г. в мае 1938 г., а скорее всего — даже до декабря 1937 г. Как уже отмечалось, несмотря на то что план нападения на Чехословакию разрабатывался германским Генштабом с 1935 г., непосредственно в завершенном виде («план Грюн») он был утвержден Гитлером только в декабре 1937 г. со сроком исполнения весной 1938 г.

В хорошо известном всем историкам «протоколе Хоссбаха» о совещании у Гитлера 5 ноября 1937 г. есть уникальный факт: в ответ на реплику министра иностранных дел Константина фон Нейрата о том, что в ближайшем будущем в Европе не предвидится никаких военных конфликтов (между тем в Испании вовсю полыхала Гражданская война, в которой впервые после 1914 г. с оружием в руках, но с неофициальных позиций столкнулись представители Германии и России), Гитлер безапелляционно заявил: «Такая ситуация возникнет летом 1938 г.» (подчеркнуто мной. — A. M.). Любопытно отметить, что чуть более чем за год до этого в известном меморандуме о единой экономической подготовке к войне от 26 августа 1936 г. Гитлер не смог назвать календарные сроки развязывания войны, отчего в тексте меморандума содержится следующий пассаж: «Целью этого меморандума не является предсказание времени, когда нетерпимая ситуация в Европе перейдет в стадию открытой войны. Я хочу лишь выразить мое твердое убеждение, что этот кризис не преминет наступить». А вот к 5 ноября 1937 г. фюрер уже был сориентирован именно на возникающий после истечения срока действия Договора 1926 г. постпериод, не помышляя в то же время ни о каком новом Договоре о ненападении с СССР. Т. е. к этому моменту он уже понимал, что поскольку 20 мая 1938 г. истекает пролонгированный срок действия советско-германского Договора о ненападении и нейтралитете от 24 апреля 1926 г., то он, Адольф Гитлер, с молчаливой санкции Лондона может нападать на Чехословакию буквально на следующий день. Именно поэтому утвержденный им в декабре 1937 г. «план Грюн» предусматривал в качестве даты нападения на Чехословакию 22 мая 1938 г. Столь ювелирно подлое подгадывание сроков действий, затрагивающих судьбы всего мира, — прием не из арсенала коричневого фюрера. Это уже «почерк» Великобритании, которая всего за два предыдущих года — 1936 и 1937 гг. — дважды его продемонстрировала, и в обоих случаях против Чехословакии (особенно если вспомнить миссию Лейт-Росса). Дело в том, что когда 7 марта 1936 г. Гитлер, объявив о разрыве Локарнских соглашений, реоккупировал Рейнскую область, он действовал на упреждение вступления в силу перекрещивавшихся советско-французского и советско-чехословацкого договоров о взаимопомощи от 2 и 16 мая 1935 г., которые должны были войти в действие 8 марта 1936 г.

Французская разведка уже тогда точно установила, что именно Великобритания порекомендовала Гитлеру пойти на такой шаг. Ведь именно с 8 марта при вступивших в силу вышеупомянутых договорах Великобритания неизбежно оказывалась обязанной, как главнейший гарант соблюдения Локарнских соглашений, предпринять прямые контрмеры (в т. ч. и военные) против Германии (кстати, именно поэтому на французскую ноту от 3 марта 1936 г. о том, что в случае попытки реоккупации Рейнской зоны Франция ответит серьезными военными мерами, официальный Лондон обещал якобы дать ответ только 9 марта). Уведомление же Гитлера о безнаказанной возможности осуществления этого агрессивного акта тогда произошло по линии: британский король Эдуард VIII — его германские кузены Филипп Гессенский и Карл Эдуард герцог Саксен-Кобург-Готский, а также по линии связи Уинтер-ботэм — де Ропп.

В 1937 г. по накатанной колее королевского соучастия в мировом бандитизме произошло аналогичное. В октябре этого года ярый поклонник нацизма и лично Гитлера, но уже бывший король Эдуард VIII с частным визитом посетил Германию, где встретился с предметом своего обожания. Любопытно, что, прекрасно владея немецким языком, как родным, Эдуард даже в качестве частного гостя отказался от формата тет-а-тет, потребовав присутствия переводчика с английского на немецкий. Мера предосторожности отнюдь не случайная, ибо если бы уже тогда просочились сведения о том, что 5 ноября 1937 г. Гитлер, хотя и в узком кругу, но уже говорил о мировой войне, да еще и указывая срок — лето 1938 г., то избежать грандиозного скандала с обвинением британской королевской семьи в прямом подстегивании агрессивных амбиций Германии не удалось бы ни при каких обстоятельствах. Прямая связь между визитом Эдуарда и этим заявлением Гитлера бросается в глаза. Как, впрочем, и прямая связь с тем фактом, что, убедившись с помощью всей той же британской разведки, что Гитлер все правильно понял, в Берлин уже 19 ноября 1937 г. пожаловал не кто иной, как сам министр иностранных дел в правительстве Невилля Чемберлена лорд Галифакс. А после встреч с ним Гитлер утвердил «план Грюн» со сроком исполнения 22 мая 1938 г.!