Леонард Котрелл - Во времена фараонов

Могло ли это быть случайным совпадением? Я твердо убежден, что нет. Если это так, то я стою у истоков происхождения алфавита. Цепь моих рассуждений сложилась в стройную систему, и если принять выводы, то будет уже почти невозможно отказаться от посылок. Другими словами, почти невероятная удача, что имя Ба'алат прочитано правильно, и все это говорит в пользу генетической связи между египетскими иероглифами, синайскими письменами и финикийскими буквами с их традиционными названиями.

Я отклонился немного от темы для того, чтобы рассказать, что: а) неожиданные драматические события иногда могут скрасить жизнь, посвященную терпеливым, лишенным эмоций исследованиям; б) если выводы Гардинера правильные, а многие филологи поддерживают его в этом, то буквы, которыми написана эта книга, обязаны своим происхождением не финикийцам, а древним египтянам. От них они перешли через Палестину к финикийцам, а затем от греков и римлян к нам.

Так что не исключено, что очень тоненькая нить связывает нас с Пер-гором, который сидит скрестив ноги в классе и ждет не дождется, когда кончится урок, а его уставшая уже рука старательно выводит слова:

Счастлив писец оттого, что он достиг мастерства в своей профессии. Проявляй настойчивость ежедневно. Только так ты сможешь овладеть мастерством… Не проводи ни одного дня в праздности, иначе тебя выпорют. Ухо мальчика на спине. Он слушает, когда его бьют…

Но вот старый Хаемуас встает и начинает собирать свои рукописи. В классе поднимается шум, но учитель быстро утихомиривает учеников. Мальчики встают и под руководством Хаемуаса монотонными голосами читают молитву Амону. Потом под строгим взглядом старика они чинно выходят на улицу, залитую солнечным светом. И сразу же начинается страшный галдеж. Мальчишки разбились на шумные группы. Одни борются на земле, катаясь в пыли, другие смастерили мяч и перебрасывают его друг другу. Пер-гор и Небамон несутся сломя голову по залитой солнцем улице к огромным воротам, не обращая внимания на предупреждающие крики проходящих жрецов. Наконец они добежали до ворот. Там, к удивлению и восхищению Пер-гора, его ждал старший брат Кенамон. Он стоял в новой колеснице и пытался напустить на себя безразличный вид. Вокруг собрались мальчишки и громко восхищаются двумя холеными конями с качающимся плюмажем и золотой отделкой повозки, сверкающей на солнце.

Пер-гор — на седьмом небе. Он гордится своим старшим братом, гордится, что того назначили военачальником отряда колесничих и что он скоро отправится с фараоном в страну горцев. Однако Пер-гор такой же проказник, как и все мальчишки. Когда Кенамон гордо едет по улицам Фив вместе с братом, мальчик вспоминает одно упражнение, которое переписывал в то утро.

Под стук копыт и шум улицы он начинает громко декламировать:

Приди, я расскажу тебе [о] должности жалкой воина-колесничего.

— Что это? — спрашивает Кенамон. Тонкий голос продолжает безжалостно:

Он спешит взять лошадей из стойла перед его величеством… Он взял коня доброго. Он радуется, ликуя.

Кенамон пытается дать брату подзатыльник, но Пер-гор быстро увертывается. Отбежав от Кенамона, он приплясывает и кричит:

Достигает он с ним города своего, причем он [конь] усердно бежит рысью. Он хорош в рыси… Но он не знает своего положения.

Они уже приблизились к дому Рехмира. Кенамон сдерживает горячих коней, к которым он еще не привык. Поэтому Пер-гор свободно может над ним насмехаться.

Приходят делать смотр войскам — мекиу . Он сильно утружден. Его бьют на земле, избивая сотней ударов.

Колесница останавливается у сторожки привратника. К ней подбегают конюхи, чтобы забрать коней. Кенамон со смехом пытается поймать брата, но мальчишка оказывается проворнее его. Взбежав по лестнице, он останавливается и, приплясывая, кричит: «Будь писцом! Будь писцом!»

Привратник-нубиец и конюхи улыбаются. Крикнув последний раз «Будь писцом!», Пер-гор убегает. Он бежит по дорожке к дому. Кенамон поднимает ком земли и бросает ему вдогонку, но промахивается.

Египтяне были практичными людьми. Их огромные успехи в архитектуре и скульптуре, астрономии и математике были обусловлены чисто утилитарными целями. В отличие от древних греков, которые восхищались ими, египтяне обладали, видимо, меньшей любознательностью и не любили науку саму по себе. Абстрактные размышления были им чужды. Тем не менее греки очень многое заимствовали у них, в чем не стеснялись признаться. Например, Фалеса поражала и вдохновляла египетская цивилизация. Греки обрели в Египте огромный запас полезных практических знаний, не строго научных, в нашем понимании, а, скорее, сырьевой материал для науки.