Казимир Валишевский: Иван Грозный

По вопросу о Соборе 1550 года сам Иван оставил нам сведения совершенно иного характера. Произнося речь уже на другом Соборе, созванном годом позже, он вспоминал то, что говорилось на Красной площади. Под пышным покровом и цветами обманчивой риторики можно немного разглядеть интересующую нас истину. Нужно заметить, что в Москве никогда на слова не скупились и часто расплачивались этой монетой в тех случаях, когда приходилось улаживать неприятные счеты. Нет другого народа, который питал бы такое пристрастие к выдумке и изворотливости в речи. На этот раз Иван остался верен себе и выразился неясно. Он только сказал, что повелел боярам, правителям и наместникам примириться со всеми христианами державы. Сопоставляя и сближая тексты, можно прийти к следующему вероятному заключению: Собор 1550 года был не более, как простое совещание должностных лиц, эпизод административной жизни той организации, черты которой мною отмечены были выше. Иван, быть может, никогда и не думал изменять характер этого строя.

Апеллировать к народу против бояр значило возбуждать его против должностных лиц. Иван на это никогда бы не решился. Порицая бояр, он главным образом к ним же самим и обращался. Его речь на Красной площади была ad hominem [демагогией]. Как бы понял и принял сразу народ эту речь? Я имею в виду тех представителей, которые хотя что-нибудь смыслили в делах государственного порядка. И много ли можно было найти среди этого народа людей, способных исправить зло, сделанное другими?

В таком случае каковы же были намерения Ивана? Очевидно, таковы: Грозный вовсе не хотел касаться системы службы и служилых людей, которые в течение многих лет производили ужасные злоупотребления. Он надеялся улучшить работу административной машины, принять управление некоторых колес ее в свои руки, а управление второстепенных поручив новым лицам по своему выбору. Этим объясняется и его обещание быть главным судьей для народа и призвание на службу Адашева; это делалось для будущего. Что касается прошлого, которого «нельзя было исправить», то Иван старался ликвидировать с ним счеты. Тысячи жалоб оставались без рассмотрения. Груды бумаг ожидали своего движения. Разобрать все это в обычном порядке не было возможности, так как производство дел совершалось с невероятной сложностью и медлительностью. «Торжество добра и любви», как и «примирение со всеми христианами державы», по фразеологии того времени, означало просто-напросто, что нужно устроить все дела полюбовно. Для этого, по-видимому, был установлен довольно короткий срок: так, уже в 1551 году Иван мог объявить об успешном разрешении всех дел, накопившихся от прошлого времени.

С. В. Иванов . В приказе московских времен

Созыв народного Собора не согласовался с той системой правления, которую Иван наследовал от своих предшественников. Он не имел намерения разрушать эту систему, но хотел несколько усовершенствовать и приспособить ее к новым государственным потребностям. Никакому представительному учреждению здесь не было места; Иван был далек от мысли вводить его, что видно из того, что даже такой представитель олигархической аристократии, как Курбский, никогда не высказывался против периодических собраний по образцу 1550 года, считая их орудием административного судебного управления. Некоторые, как, например, автор известного политического памфлета «Беседа валаамских чудотворцев», предлагали ввести в обычное правило подобные совещания.

Однако новую попытку совещания с Собором мы видим только в 1566 году. Как и раньше, Собору была поставлена определенная цель: он должен был разобрать запутавшиеся отношения с Польшей. До нас дошел официальный список членов этого Собора, Он состоял из тридцати двух представителей высшего духовенства, двухсот пятидесяти восьми бояр и боярских детей, высших и низших должностных лиц, девяти земельных собственников, пятидесяти трех московских купцов, двадцати двух смоленских купцов или имеющих занятия в этом городе. Никаких следов участия других элементов населения мы не находим в этом списке. Это совещание «служилых людей» при участии некоторых компетентных специалистов. Польские отношения интересовали торговые круги, и особенно пограничных купцов. Никаких намерений вернуться к вечевым порядкам или усвоить начала западноевропейского представительства не было. Мы знаем, что на Руси существовали освященные Соборы – совещания иерархов, созывавшиеся периодически еще в глубокой древности для обсуждения тех или иных вопросов, касавшихся как церковных, так и государственных дел. Быть может, эти освященные Соборы и подали мысль о созыве аналогичных совещаний, получивших впоследствии название Земских соборов.