Казимир Валишевский - Восстановление нации

Алексей сделал хороший выбор, взяв себе в сотрудники, сделав своим другом и путеводителем воспитателя прекрасной Наталии. Этот старый стрелецкий капитан был так любим своими солдатами, что, по летописи того времени, когда ему недоставало камней для постройки своего дома, эти люди не поколебались вынуть их из могил своих родителей, чтобы доставить их ему! Супруг Наталии, окруженный слугами, друзьями или родственниками, не мог настолько похвалиться своими приближенными.

Дочери его от первого брака все отличались здоровым телосложением, и одна из них, Софья, должна была проявить, даже в политике, мощный темперамент. Сыновья, напротив, не обладали крепким здоровьем. Трое умерли при жизни отца, из двух других, старший, Федор, болел скорбутом [цингой], а второй, Иван, соединял с сильною физическою слабостью недостаточное умственное развитие. В 1670 году царь, решив жениться снова, последовал только для формы обычаю, установленному при таких обстоятельствах, т. е. он только для видимости выбирал невесту из нескольких сотен молодых девушек, собранных на скорую руку со всех концов государства. На деле же он уже остановил свой выбор на очаровательной воспитаннице Матвеева. В последний, однако, момент интрига при дворе противопоставила ей довольно сильную соперницу, Беляеву. Но относительно ее доказали, что у нее «слишком худые руки», и благодаря этому инциденту уже решенный в принципе брак с Наталией принял только характер таинственности и галантного приключения. То был единственный роман в жизни Алексея.

Артамон Матвеев был сыном простого дьяка, и мы не знаем, каким образом ему удалось сделаться близким другом государя. Без сомнения, в этом повинны Морозов вместе с Ордын-Нащокиным, Ртищевым и другими parvenus [выскочками] такого же темного происхождения.

Матвеев показал себя решительным сторонником западных нововведений. Дом его был меблирован по-европейски, украшен картинами, предметами искусства. Он не держал своей жены в тереме. Сын его получил тщательное воспитание. Решительный, но осторожный карьерист, даже после того, как он стал любимцем государя, его отец скромно стушевывался в незначительном ранге официальной иерархии; добившись преемства Ордын-Нащокину во внешних сношениях и в департаменте Малороссии, он фигурирует в Думе только в качестве простого дворянина и только через два года после рождения Петра Великого он получает звание боярина.

Алексей по слабости своего характера, легко отдававшего его во власть всякого господствующего влияния, не мог похвалиться большинством своих других сотрудников. К счастью для него, привычка ума, о которой мы уже знаем, создала такое положение, при котором царя никогда не обвиняли за ненависть, возбужденную его агентами. Для человека из народа виновным являлся «боярин». И бояре, всегда подозреваемые, тесно окружали государя, единственно способного оказать им покровительство. Этому молодая династия была обязана тем, что пережила безнаказанно ряд бунтов и страшных восстаний. Для того чтобы они стали для нее роковыми, необходимо было согласие между постоянно возбужденным народом и несколькими исключительно популярными вельможами, вроде Никиты Романова или князя Якова Черкасского. Но ни тот, ни другой не были достаточно честолюбивы для такой крупной роли, да они и не были способны сыграть ее.

Вообще в эту эпоху высшая аристократия была очень бедно представлена. Она переживала последствия политической системы, которая, начиная с Ивана Грозного, постоянно стремилась ее одергивать и унижать. И кончила она тем, что стушевывалась среди горячих споров за «места» и все больше недоставало лиц, достойных занять их. При Алексее, среди Черкасских, кроме князя Якова, князь Григорий отличался лишь физическою силою и своей страстью к лошадям. Воротынские были представлены князем Иваном Алексеевичем, полным ничтожеством. Трубецкие похоронили при Конотопе вместе с князем Алексеем Никитичем остаток их славы. В фамилии Голициных, назначенных позже к высокой роли, князь Василий Васильевич лишь только начинал свою карьеру, обреченную на столь роковые несчастия. Некоторое время более выделялся глава второй линии Патрикеевых, князь Иван Андреевич Хованский, но его репутация великого воина была выдумана и обязана его умению врать. Об этом свидетельствует его прозвище Тараруй, в котором созвучие с именем «Тартарепа», вероятно, не случайность, и Алексей был совершенно прав, когда сказал ему однажды: «Кроме меня, все считают тебя за дурака».