Н Евреинов - Тайна Распутина

Результатом этого доклада, как известно, явилась "немилость" царя к Николаю Михайловичу, "опала" и "полное охлаждение" к нему фанатичного апологета "святости" Распутина.

После всех этих афронтов "высочайших лиц", безрезультатными, само собой разумеется, оказались и попытки других сановных противников Распутина разоблачить последнего в глазах столь слепо в него веровавшего. - По-видимому, уж слишком подходящим, уж чересчур соблазнительным для этого показался такой повод, как "исторический" в своем роде скандал, учиненный 26-го марта 1915 года Распутиным в московском ресторане "Яр".

На этом скандале стоит остановить наше внимание потому, что Распутин предстает в нем перед нами во весь свой гигантский рост распоясанного "святого", охмелевшего до последней степени и обнаглевшего во хмелю до полного, казалось бы, выявления своего настоящего "лика".

Он приехал в Москву - как он сам "раззвонил" - побуждаемый к тому благочестивым порывом: - помолиться в Кремле на могиле патриарха Гермогена, во исполнение обета, данного год перед этим, когда, раненый, он находился при-смерти.

О том, как он исполнил утром этот обет на патриаршей могиле - история умолчала. - О том же, как он ужинал вечером в "Яре", заговорила вскоре вся Москва.

Как передавал Палеологу один из родственников московского градоначальника Адрианова, "с Распутиным были два журналиста и три молодые женщины, из которых, по крайней мере, одна, принадлежала к лучшему обществу Москвы. Ужин начался около полуночи. Было много выпито. Балалаечники исполняли национальные мотивы. Сильно разгоряченный, Распутин принялся рассказывать с циничным воодушевлением о своих любовных похождениях в Петрограде, называя по фамилиям женщин, которые ему отдавались, раздевая их одну за другой, сообщая о каждой какую-нибудь интимную особенность, какую-нибудь смешную или скабрезную подробность" 16.

До каких откровенностей доходил иногда этот "старец", мы знаем хотя бы из копии протокола показаний б. иеромонаха Илиодора, (привлекавшегося по ст. 103 бывш. Уголовного Уложения), в каковых показаниях приведены по-видимому "общие места" рассказов "старца" о своей придворной карьере.

"Царь и царица, - хвастал обычно Распутин, - становились передо мной на колени и целовали мои ноги. Государь называл меня Христом, императрица во всем слушалась меня. Когда я прихожу, она кладет голову на плечо ко мне. Я беру ее на руки свои, жму ее и на руках ношу ее. Я хожу по дворцу, как по своему дому. Для меня всегда открыты двери в детскую царской семьи" и т. п.

После ужина вслед за оркестром балалаечников появился женский хор. Показывая певичкам жилет, вышитый "старушкой" (так называл Распутин Александру Федоровну), пьяный "старец" тут же прибавил про "самодержицу всея России":

"Я делаю с ней всё, что хочу" 17.

Начав с жилета, Распутин кончил тем, что "сбросил с себя платье и предстал перед хором в таком виде, что все хористки потребовали немедленного его удаления, заявив при этом, что они петь не будут. Распутин на это ответил: "В царской семье я показывался, может быть, еще в более интересном виде" 18.

По сведениям пристава 2 уч. Сущевской части г. Москвы подполковника Семенова, поведение Распутина в эту ночь "приняло совершенно безобразный характер какой-то половой психопатии: он, будто бы, обнажил свои половые органы и в таком виде продолжал вести беседу с певичками, раздавая некоторым из них собственноручные записки с надписями вроде: "люби бескорыстно" и пр.19. Поднялся невероятный скандал. Присутствовавшие настаивали на составлении протокола. "Приехал градоначальник Адрианов и стал успокаивать хор и просить не составлять протокола, так как это не понравится царской семье" 20.

По другим источникам, генерал Адрианов хотел доложить царю о скандале, но дворцовый комендант генерал Воейков не допустил его до этого, а Адрианов обратился тогда к генералу Джунковскому, пользовавшемуся правом непосредственного доклада Николаю II, исходатайствованным ему еще Н. А. Маклаковым.

Джунковский, ярый противник Распутина, несколько раз уже пытавшийся представить его в надлежащем свете "пред очами императора", был рад, конечно, воспользоваться адриановскими сведениями об инциденте в "Яре", чтобы окончательно скомпрометировать "старца", столь оригинально исполнявшего обет молитвы в Москве на патриаршей могиле.

Николай II, не доверяя, как и следовало ожидать, "наветам" на "святого", поручил произвести дополнительное следствие по этому делу своему любимому адъютанту (интимному фавориту царицы) Саблину.