Юрий Завражный - Забыть адмирала!

1801 (11 лет) - вышел в море. Участвовал в битве под Копенгагеном.

1803 (13 лет) - мичман. Вест-Индия, на малых судах.

1805-1808 (15 - 18 лет) - на корабле "Centurion" 158 158 Уважаемый г-н профессор ошибается. Корабль назывался "Centaur" (прим. Ю. З.). под командованием сэра Сэмюэля Худа. Действия под Ла-Рошелью и у Копенгагена (под командованием Гэмбье), ранен.

1809 (19 лет) - действующий лейтенант. Отважно дрался на малых судах с датчанами и дважды взят в плен. 1809 (сентябрь) - подтвержденный лейтенант.

1811 (21 год) - отважно дрался при Барфлере. Тяжело ранен, выведен из строя на год.

1812-1813 (22 - 23) - на больших кораблях под Шербуром и Тулоном.

1813 (23 года) - произведен в коммандеры.

1814 (24 года) - в операции против Балтимора; Потомак и Нью-Орлеан. Тяжело ранен, но отмечен высоко.

1815 (25 лет) - made Post for his services. (Прекрасная боевая запись: полностью используемый по выздоровлению от ран. Но посмотрим дальше.)

1815-1824 (25 - 34) - отставка.

1834-1838 (44 - 48) - командир 50-пушечного корабля "Portland" (Средиземноморье).

1838-1846 (48 - 56) - отставка. Жизнь в Брекнокшире, должность мирового судьи.

1846-1850 (56 - 60) - комендант верфей в Ширнессе.

1850 (60 лет) - произведен в контр-адмиралы.

1850-1853 (60 - 63) - отставка.

1853 (63 года) - назначен на Тихоокеанскую эскадру.

Итого выходит (после последнего ранения): служба на флоте - 4 года, служба на берегу - 4 года, отставка - 30 лет.

Представляется справедливым суммировать именно так. В своей молодости - отважный воин; но в зрелом возрасте полностью отделен от профессии, в которой сверкал; утеря не только непрерывности опыта, который прибывает от регулярного продвижения вверх, но даже (через некоторое время) и боевого чутья. Как мы можем судить по тому, что мы знаем о других его современниках в подобных обстоятельствах - он, очень вероятно, провел много времени, безуспешно околачиваясь вокруг Адмиралтейства и ожидая назначения, которое так и не пришло. Так или иначе, мы не знаем, как он провел эти долгие 19 лет - его главные годы от 25 до 44 лет; не знаем, что он чувствовал в связи со всем этим. Наконец, однако - и это выглядит почти как официальная подачка его чувствам - ему позволили покомандовать 50-пушечным кораблем. Но потом снова пропасть, в которой он, без сомнения, понял, каково иметь дело с записными бюрократами своей собственной страны. Затем вдали снова забрезжили паруса и мачты, но в доках, а не в море; и вновь возвращение в старое графство Брекнок - хоть и в форме флаг-офицера. Имел ли он то, что более чем бесстрастные англичане называют "кельтский характер"? Действительно ли он был впечатлительным, легковозбудимым, пылким и склонным к самолюбованию? Очень возможно, но кто знает? Был ли он расстроен или оскорблен? Снова возможно, но вряд ли - видя, что жил он в целом намного лучше, чем большинство его современников.

С другой стороны, был ли он в 1854 году на пике своей военно-морской "формы", настоящим профессионалом, которого не страшит ничто, готовым и горящим нетерпением использовать этот самый великий шанс для своей военно-морской карьеры? Боюсь, что это совсем другая история. Предоставим свидетельствовать его капеллану.

Что же случилось с адмиралом? Это дело более психотерапевта, чем историка; было бы интересно узнать мнение современного психиатра. Многое из свидетельства капеллана помогло бы ему в постановке диагноза - например, довольно болезненная реакция адмирала на смерть моряков, что упали сверху, его почти истеричное отношение к своим людям в общей массе; капеллан прямо отмечает, что "бедный старик был всегда очень слаб и нерешителен во всем, что он делал" . Общественное мнение, ничего не зная о его комплексах и ограничениях, расценило все это дело как отказ Прайса от исполнения обязанностей, и капеллан (который вообще ничего не знал относительно них), вероятно, под его давлением, мог прийти к тому же самому заключению. Намного позже, сэр Джон Лафтон ("Словарь Национальной Биографии", пункт "Дэвид Прайс") счел это маловероятным: "Он был здоровый веселый мужчина 64 лет, которому вид врага был не в диковинку" . На мой взгляд, это непоследовательно. Лафтон полностью игнорирует тот факт, что Прайс своего последнего врага видел приблизительно 40 лет назад, и мы не имеем никаких доказательств того, о чем говорит сэр Джон. На самом деле, все они (Лафтон, капеллан и общественное мнение) кажется, упускают ту особенность, которой, я уверен, не пренебрег бы современный психиатр: влияние всей предыдущей адмиральской карьеры на его тело и его разум: неистово активная молодость, несколько серьезных ран, период почти бесконечных расстройств, сопровождавших его внезапный новый приход на значительно изменившуюся службу. Наиболее вероятное заключение, думается, таково: он был уже разрушен ментально и нравственно - если не "физически" - прежде, чем возглавил Тихоокеанскую эскадру, и потому был совершенно не способен адаптироваться ни к новым условиям войны, ни к незнакомому ему доселе бремени более высокой ответственности.