Леонид Милов - О причинах возникновения крепостничества в России

Не менее важным выводом, вытекающим из наблюдений над актовым материалом такого рода, является утверждение, что пахота земли на феодала и весь комплекс работ по севу, жатве и уборке урожая были основным содержанием серебреничества. Сведения о «серебрениках-половниках» наиболее четко отражают эту практику 91 91 С.Б. Веселовский писал об этих указах, что они «должны были изменить юридическую природу «издельного» серебреничества в смысле лишения должника права ликвидировать свои отношения во всякое время года» (Веселовский С.Б. Указ. соч. С. 17). . Но это относится и ко всем «надельным серебреникам».

Наиболее доказательные аргументы в пользу большого удельного веса в отработках за рост земледельческих работ по севу, жатве, уборке и обмолоту хлебов содержатся в хорошо известной серии актов, касающихся ограничений сроков «перезыва» крестьян-серебреников Юрьевым днем (двумя неделями до Юрьева, т.е. 26 ноября, дня и неделей после него) 92 92 Там же. . Приурочивание права перехода крестьян-серебреников ко времени, когда кончается поздняя осень и наступает зима, связано с окончанием земледельческих работ. Расплата серебренников не «издельных» приурочивалась также к этому сроку 93 93 Там же. .

На наш взгляд, «издельное» серебреничество было вызвано к жизни явной неудовлетворенностью стремлений духовных феодалов выйти из тупика, который создавало взимание продуктовой ренты, с помощью ничтожных по размерам «жеребьевых пашен», а светских феодалов – ограниченными возможностями расширения сферы холопского земледельческого труда. Серебреничество также, как и политика льгот, своей объективной целью имело укрепление феодальной собственности на землю и власти над крестьянами.

Следовательно, нужда в расширении сферы барщинного земледельческого труда была продиктована отнюдь не только и на столько хозяйственными мотивами, сколько социальными. Именно этим обстоятельством можно лучше всего объяснить явное несоответствие между реальной возможностью широко практикующегося получения феодальной ренты в виде оброчного хлеба («треть», «четверть», а часто и «половье») и настойчивым, скаредным внедрением «изделья» на пашне.

При господстве общинного землепользования, а главное, корпоративных традиций общинного владения землей, превратить «жеребьевый» участок запашки, который был лишь модификацией издольщины, в прямую барщину было далеко не просто. Поэтому полевая барщина в своем непосредственном виде как акт феодальной эксплуатации в наиболее грубой форме появилась лишь как итог долговой кабалы 94 94 Генезис ее очень древний. Здесь можно вспомнить хотя бы закупов Русской Правды. . Это был не столько процесс втягивания в сферу феодальной зависимости слоев крестьянства, как полагал И.И. Смирнов 95 95 См.: История СССР. 1962. № 3. С. 153. , сколько процесс установления полного господства феодального собственника над трудом непосредственных производителей, сидящих на его земле. Подобные процессы, вероятнее всего, проходили вне и сверх обычного круга повинностей крестьян, что очень тонко былом подмечено Г.Е. Кочиным.

Таким был чрезвычайно сложный, окольный путь развития господского хозяйства с помощью не рабочих рук холопов, а дополнительного труда крестьян, попавших в денежную кабалу.

Свое логическое завершение этот путь получает в тех случаях, когда общинник-серебреник, работавший на своего господина, «сажался» феодалом заново на какую-либо землю 96 96 АСЭИ. Т. II. № 192. См. также: Черепнин Л.В. Спорные вопросы. С. 234. Видимо, довольно близки к посаженным серебреникам «окупленные люди». В жалованной льготной и несудимой грамоте верейского и белозерского князя Михаила Андреевича 1472 г. Кирилло-Белозерскому монастырю на пустоши на р. Ирдме о них говорится: «И кого к себе игумен... призовет на те пустоши людей жити из иных княженей... или кого окупив посадит, и тем людем окупленым и пришлым не надобе моя дань на 5 лет» (АСЭИ. Т. П. № 218; см. также: ГВНП. М.; Л., 1949. № 294.) По истечении льготного периода такие крестьяне оказываются в неизмеримо большей зависимости от феодала, чем «рядовые люди». Напомним, что Л.В. Черепнин и И.И. Смирнов, соглашаясь в основном («окупленные люди» это крестьяне, долги которых другим феодалам были выкуплены землевладельцем, посадившим их на свою землю), расходились между собой в деталях по поводу понимания статуса «окупленных людей». (См.: Черепнин Л.В. Спорные вопросы. С. 233.) . По-видимому, в таких случаях сумма «роста» могла быть в новых условиях трансформирована в земельное соотношение крестьянской пашни и пашни, обрабатываемой в пользу феодала. В этой связи чрезвычайно знаменательно, что фактические данные о размерах монастырской и вообще господской феодальной запашки в конце xv – начале xvi в. соотносятся с крестьянской запашкой точно в такой же пропорции (или очень близкой к ней), как «рост» соотносится с «исто», т.е. сумма процентов за займ с основной суммой займа. В документах центральных районов страны это соотношение передается обычно как «на пять – шестой», т.е. 20% к 100% основной суммы займа (1 : 5) 97 97 АСЭИ. Т. I. № 513, 536; Т. Ш. № 350, 355. См. также: № 370, 378, 379, 380, 380-384, 366 и др. В новгородских землях ростовой процент был, видимо, ниже. В писцовых книгах конца XV в. есть формулы: «А росту на рубль одна гривна и 2 денги» (НПК. СПб., 1868. Т. Ш. С. 601, 803; Т. IV. 1885. С. 160; Т. V. 1905. С. 37, 47, 50, 51-52, 57-58 и др.). Правда, Г.Е. Koчин считает, что данный размер процента был установлен писцами (См.: Копии Г.Е. Указ. соч. С. 363), т.е. не отражает обычной практики. .