Йозеф Оллерберг - НЕМЕЦКИЙ СНАЙПЕР НА ВОСТОЧНОМ ФРОНТЕ 1942-1945

— Друг, это не пахнет добром! Забудь о туфлях, нам пора убираться, — с этими словами я потащил товарища от окна.

Но Петер возразил:

— Нет, я не верю в эту чушь, — и высвободился от моей хватки.

Я оставил его и побежал к лесу, крича другу:

— Дуй за мной, дурак, пока они не сцапали тебя! Мое решительное бегство сломило волю Петера, который, в последний раз взглянув на окно, все-таки последовал за мной. Я находился уже в тридцати метрах от дома и был надежно укрыт темнотой, но мой товарищ едва отбежал и на десять метров, когда в окне снова возник чех с пистолетом-пулеметом МР40 в руках и открыл огонь. Едва увидев оружие, Петер со всех ног рванул к лесу. Я развернулся при первых звуках выстрелов и стал наводить на цель свой собственный пистолет-пулемет, пока товарищ бежал ко мне. Но вдруг Петер упал, словно сраженный вспышкой, и я открыл огонь. Стекло разбилось, начали разлетаться осколки деревянной оконной рамы, но пули не попали в чеха: он отскочил от окна и не решался открыть огонь снова. Пригибаясь, я подбежал к своему товарищу и оттащил его в безопасное место на краю леса, все время напряженно ожидая, что из дома выскочат вооруженные бойцы. Но попрежнему царила замогильная тишина. Я опустил Петера на землю, как только мы достигли первых кустов, и перевернул его на живот. Петер застонал. Я ощупал ткань его униформы, она была вся пропитана кровью. Очередь, выпущенная чехом, смертельно ранила Петера. Когда я перевернул его снова на спину, мой друг уже потерял сознание. Через несколько минут он умер.

При этом я был вынужден все время краем глаза следить за домом. Но там не наблюдалось никаких признаков движения. Я исчез из опасного места, как только Петер умер, и продолжил двигаться, ориентируясь на Полярную звезду и свой маленький карманный компас. Оставшись сам по себе, я был вынужден действовать особенно осторожно. Тем более что я прежде слышал, что чешские партизаны стали надевать немецкую униформу, чтобы выманивать своих врагов из укрытий. Следовательно, я прятался от небольших групп бойцов в немецкой униформе, маршировавших позади меня, особенно если они появлялись в дневное время.

Когда я искал себе укрытие на второй день своего бегства, то неожиданно услышал рядом с собой немецкие голоса. Пробравшись ползком туда, откуда доносился звук, я увидел небольшую группу бойцов из артиллерийского полка моей собственной дивизии. Осторожно я позвал их и затем поднялся из укрытия. Прежде чем я успел представиться, один из артиллеристов узнал меня:

— Это Йозеф Оллерберг, снайпер с множеством убийств на его счету. Он обладатель золотого "Знака снайпера" и Рыцарского креста.

Группа состояла из двенадцати бойцов. Ее возглавлял полковой повар, штабной сержант Вермаейр. Услышав мое имя, солдаты заспорили, брать им меня с собой или нет. Деятельность нацистской пропагандистской машины теперь работала против меня. Очень многие газеты печатали статьи о немецких снайперах, красочно описывая их достижения. При этом во многих из них печатались и фотографии снайперов. А я довольно часто становился героем подобных публикаций. Было вполне вероятно, что русские и чехи знают мое имя, как я выгляжу, и будут высматривать меня среди бойцов, которые попадут им в руки. Поэтому большинство пехотинцев боялось жестокой кары, если они окажутся пойманными вместе со столь известным снайпером. У меня на душе стало скверно, и я уже собрался продолжить движение своим путем, но тут штабной сержант, наконец, топнул ногой и прекратил спор, сказав, что я могу пойти с ними. Однако мне всегда приходилось находиться в хвосте отряда, чтобы прикрывать его тыл. Я полз в одиночестве позади артиллеристов в течение четырех дней, стараясь как можно меньше напоминать им о своем существовании.

Ощущая себя в безопасности в такой большой группе, пехотинцы двигались преимущественно в дневное, нежели в ночное время. На четвертый день мы нашли мертвого чеха. Кровь на его груди еще не успела высохнуть. Следовательно, он умер незадолго до нашего появления. Стоя над ним, озадаченные и нерешительные бойцы обсуждали, что могло случиться. Вдруг чех открыл глаза. Его грудь приподнялась, из его рта с хрипом вышло несколько сгустков крови. В тот же миг чех принял сидячее положение, схватил МР40, лежавший рядом с ним, и нажал на спусковой крючок. Немецкие стрелки разбежались кто куда и прыгнули в траву. Пули просвистели высоко над их головами и не причинили вреда никому из них. Через считаные секунды чех снова рухнул на траву, на этот раз окончательно мертвый, разряжая в небо остатки магазина своего пистолета-пулемета. Теперь стрелки были настороже, поскольку было маловероятно, чтобы этот партизан был сам по себе.