Растислав Петрович - ГЕНОЦИД ПО БЛАГОСЛОВЕНИЮ ВАТИКАНА

Вы убивали наших беззащитных людей самым жестоким образом. Нами обнаружены непогребенные тела мучеников. У них перебиты ноги и руки, ножом выколоты глаза, отрезаны язык, уши, губы и нос, головы проткнуты насквозь железными прутами, их подковывали как лошадей и пилили живых пилами, у них заживо вырезали сердце… У многих мясо порезано на кусочки, и я уж не говорю о бесчисленном множестве изнасилованных женщин и девушек, тела которых были потом распороты, груди разрезаны, и в раны продеты руки с отсеченными пальцами. В одном селе мы нашли зажаренные в печи в посудине две женские головы. Они выставлены, чтобы их могли видеть все, и будут сохранены так же, как многочисленные фотографии, служа доказательством всего того, что до сих пор пережил сербский народ. И я уже не говорю о множестве наших домов, сожженных вместе со своими обитателями.

Да неужели после всего этого может идти речь о том, чтобы мы доверяли тем, кто еще предводительствует хорватским народом? Неужели и теперь мы проявим наивность, как это было на протяжении всей нашей совместной жизни в несчастной Югославии, и поверим, что палачи сербского народа подвергнутся наказанию? Это невозможно, господа и недруги…”

12 ноября 1941 г. группа видных мусульман из Баня-Луки (Босния), обеспокоенная убийствами, окатоличеванием и изгнанием сербов, которым они подвергались со стороны усташей — хорватов и мусульман, — направила письмо протеста своим представителям-мусульманам в правительстве НГХ, вице-премьеру д-ру Джаферу Куленовичу и министру Хилмие Бешлагичу. В этом письме, в частности, говорится:

“Со дня провозглашения нашего НГХ мы, мусульмане, с огромной обеспокоенностью следим за тем, как некоторые усташи и другие ответственные и не несущие ответственности лица совершают грубейшие ошибки и даже преступления. Без зазрения совести попираются самые элементарные права человека. Право на жизнь и личную неприкосновенность и неприкосновенность жилища, право на свободу совести и религиозных убеждений — к большой части проживающих здесь людей это теперь не относится.

Убийство священников и видных деятелей без суда и следствия, массовые расстрелы, истязание ни в чем не повинных людей, женщин и детей; массовое выселение из домов целых семей с предоставлением им от одного до двух часов на сборы и их депортация в незнакомые края; грабеж и присвоение их имущества, насильственное окатоличевание — все это факты, которые потрясли всякого, кто может называться человеком, и которые и на нас, здешних мусульман, произвели самое неприятное впечатление.

Мы никогда не ожидали, а тем более не желали, чтобы в наших краях использовались такие методы управления и предпринимались такие действия. В период нашего бурного прошлого мы не прибегали к подобным средствам и не только потому, что нам это запрещает ислам, но и потому, что мы верили и верим, что такие методы приводят к нарушению общественного спокойствия в каждом государстве и ставят под угрозу его существование. Мы считаем, что такое насилие не должно совершаться даже над злейшим врагом, ибо того, что происходило у нас, несомненно, не знает история ни одного другого народа. Результаты подобной политики, если такие действия можно назвать этим словом, просто ужасны…

Определенная часть католического духовенства полагает, что настало его время, и беззастенчиво этим пользуется. Пропаганда католичества достигла такого размаха, что вызывает в памяти испанскую инквизицию. Под ее давлением и при попустительстве общественных органов власти проводится массовое окатоличевание иных христиан… Нам известно немало примеров, когда усташи устраивали резню [сербов] с фесками на голове. Так было в Босански-Новом, куда на четырех грузовиках прибыли усташи с фесками на голове. Они объединились с мусульманским отребьем и совершили массовые убийства христиан. То же самое произошло в Босанска-Костайнице, когда таким же образом в один день было убито 86 христиан. И в Кулен-Вакуфе усташи проделали то же самое. Особенно отличился Мирослав Матиевич из Врточа. Здесь убито 950 христиан…

Мы обращаемся к вам, господа министры, а также к нашим представителям в правительстве НГХ и к первым советникам главы правительства, с просьбой известить обо всем происходящем главу правительства. В это трудное время, которое мы переживаем, используйте все свое влияние, чтобы как можно скорее положить конец столь недопустимому отношению к происходящему…”