Растислав Петрович - ГЕНОЦИД ПО БЛАГОСЛОВЕНИЮ ВАТИКАНА

“Исключительное по своей дикости и жестокости преступление было совершено в Кладне. Около сотни сербов были заперты усташами в небольшой тюремной камере. От жары люди теряли сознание. Они провели там без пищи и воды несколько дней. То, что случилось после, в связи с уровнем человеческой низости, беспощадности и звериной жестокости, предать гласности в этом документе не представляется возможным.

В Тузле усташи заколотили гвозди в огромную бочку и посадили в нее нескольких заключенных сербов, а потом эту бочку катали по земле так, что из нее ручьями лилась кровь”.

(Monica Farrell, Ravening Wolves, first edition Australia, 1949. Книга переиздавалась пять раз; этот фрагмент— из пятого издания, Австралия 1964 г.).

“Сразу после провозглашения НГХ для всех сербов, проживающих в границах этого государства, настали тяжелые, кровавые и, можно сказать, роковые дни. Бесчисленные злодеяния, зверства, несправедливость и беззаконие обрушились на головы множества мирных невинных сербов. В огне и дыме за одну ночь исчезали целые селения; разрушены церкви и памятники, перекопаны православные кладбища; изобретены самые невероятные пытки и истязания. Способы убийств ужасающе разнообразны: одних вешают, других расстреливают, третьих закалывают ножом как скот, четвертым проламывают черепа палками или молотками. Убийство жертвы на глазах у членов семьи или на пороге дома — типичный садизм. В некоторых местах жертвы сбрасывают в пропасти; других кидают в реки по одному или связанными по двое или по несколько — все это для того, чтобы жертвы исчезли без следа. Кое-где на трупах, которые уносила вода, делали издевательские надписи: “Свободный проход на Белград и Мать Сербию”. Кое-где рассвирепевшая толпа убивала всех подряд.

С самыми страшными примерами кровожадности мы сталкиваемся там, где убийству предшествуют истязания и пытки: людям отрезают носы и уши, выкалывают глаза, выдирают бороды, колют ножами и гвоздями, кастрируют, отрезают половые органы, надевают на головы терновые венки, сыпят соль в открытые раны, привязывают по несколько несчастных жертв к грузовику, который на большой скорости тащит их за собой километрами, закапывают в землю живьем — частично или целиком, посыпают живых еще людей негашеной известью, разрезают на куски связанную жертву или по-настоящему распинают, прибивая к дверям…”

Сербов закалывают и расстреливают в собственных домах за то лишь, что они — сербы; это делают даже их приятели и соседи — хорваты и мусульмане. Начинаются массовые аресты, угон в концентрационные лагеря, пытки и истязания, а затем расстрелы без каких-либо юридических процедур — без суда и следствия. Короче говоря, каждый серб был заклеймен и заранее осужден на смерть только за то, что он серб, сербской православной веры. Собственность всех сербов немедленно передается государству или же просто присваивается усташами, без каких-либо юридических решений и постановлений.

Цель этих действий очевидна: полностью истребить сербов в этом краю в кратчайшие сроки, самое позднее — до окончания войны, чтобы затем на мирной конференции можно было, прибегнув к статистическим данным, доказать, что в НГХ сербов больше нет.

В эту направленную против одного вероисповедания травлю со стороны государственных властей и отдельных лиц вмешалась и католическая церковь. Вместо христианской любви, терпимости и милосердия к беззащитным и беспомощным католичество шлет своих священников-усташей ножом и пулей убивать безоружных сербов, их детей и стариков или призывать в церкви с алтаря: “Убивайте, а я вам отпущу грехи”. (Kill them and the church will absolve you from your sins)…”

“Министр (НГХ), д-р Милован Жанич, заявил на митинге в Нова-Градишке, в частности, следующее: “Это наше государство, эта наша родина должна быть хорватской и ничьей больше, и потому те, кто сюда пришли, должный уйти. События, происходившие на протяжении веков, а особенно за эти двадцать лет, показывают, что здесь компромисс исключается. Это должна быть земля хорватов и — никого другого. Мы этого не скрываем, такова политика нашего государства, и мы стремимся добиться лишь того, о чем гласят усташские принципы. Не надо забывать, что вне наших границ, в самой Америке живут 800 тыс. хорватов. Эти люди должны вернуться назад и поселиться в домах, которые мы очистим…”

“Шеф общественной безопасности (НГХ) Еуген Кватерник сказал однажды, что ему и ста лет не хватит, чтобы досыта напиться сербской крови.