Павел Федоров - Синий Шихан (Роман 1)

- Ты что? Постыдись! Где отец?

- Батя? Облил голову водой и уехал в свою дурацкую лавку. Даже выпить со мной не захотел... Диво! Офицер! Казачий войсковой старшина! И эта лавка и кабачок!.. Подло! Как я служить-то буду, а?

- Тоже облей голову водой и иди спать... Что там на прииске, не слыхал?

- Что там? Туда треба, как говорили запорожцы, полсотни казаков, я бы им показал забастовочки! Наш гость, видимо, струсил, тоже уехал вместе со своим гордым папашей... Вот мне бы такого родителя, а?

- Перестань болтать глупости. Бен, говоришь, уехал? И не простился... Странно! - проходя в свою комнату, сказала Зинаида Петровна. Вскоре оттуда послышался ее раздраженный голос. Кого-то она звала, кого-то бранила. Снова пришла в столовую в длинном красном халате. Остановившись посреди комнаты, спросила:

- Дарью видел? Все еще дуется? Замуж захотела! За пастуха, за кучера... Вот дура, тихоня...

- Погоди, мамаша! Постой! Забыл тебе сказать... Наша Дашка тю-тю! Владимир скорчил рожу.

- Хватит, Володя!

- Говорю тебе: тю-тю! Собрала свои узелочки, подъехал этот чубатый цыган Микешка, грозный, как Емельян Пугачев, посадил ее в фаэтончик и умчал, как царицу... говорят, прямо под венец.

- Чепуху мелешь? - чувствуя в его словах правду, спросила Печенегова.

- Ах, мамашенька! Что мне, еще раз присягу принимать, крест целовать? Подождите... она тут записочку оставила. Куда же я ее девал?..

Покачиваясь, Владимир прошел к буфету, отыскал записку и подал мачехе. Та быстро пробежала ее глазами и бросила на стол.

- Это от Хевурда. Да не пяль ты на меня глаза! Правда или нет, что была от нее записка?

- Ей-богу, была, просит прощения и за все благодарит...

- Кто?

- Дашка! Я, наверное, прикуривал от лампы... Так точно, прикуривал... - оглядываясь осоловелыми глазами, бормотал пасынок. - Но я не всю сжег, кусочек должен остаться.

Посмотрели в пепельнице и нашли обгорелый кусочек Дашиной записки. Слова почти полностью сохранились. Даша действительно просила прощения и сообщала, что едет в церковь венчаться, откуда муж должен был ее отвезти к себе на прииск.

Зинаида Петровна, комкая бумажку, опустилась на стул. Потом, шумно зашелестев халатом, прошла в спальню, понюхала какие-то капли, осмотрела драгоценности - все было на месте. Возвратясь в столовую, села за стол и налила себе большой бокал вина. Выпила и облизала губы. Подумала, что нужно разбудить повариху, расспросить, но с места подниматься не захотелось. День сегодня оказался тяжелым, неприятным. Налила еще, выпила, тихо проговорила:

- Значит, любовь?..

- Да, - подтвердил Владимир. - Любовь всухомятку... исподтишка, я хотел сказать, мамаша... Пресно и неинтересно! Вот я влюбился так влюбился, а! Сердце горит!..

Владимир жадно выпил вина и, точно бычок в жару, замотал головой.

- Насмерть, мать, втюрился!

- Оно и видно... - отхлебывая вино мелкими глотками, проговорила начавшая пьянеть Зинаида Петровна.

- Этого нельзя видеть, милая моя мамаша, это надо почувствовать... понять это можно только через сердце! Ты думаешь, я и вправду в кустах ободрался? Соврал, по-кадетски соврал!

Он рассказал мачехе все начистоту про Марину и сам удивился своей откровенности.

- Так, значит, это она тебя исхлестала? - пораженная его признанием, переспросила Зинаида Петровна.

- А я поэтому и влюбился... Понимаешь, мать, честь офицера! Вот я и покрою позор... женитьбой на простой казачке покрою! Иди завтра и решительно сватай... Уговори... иначе...

Владимир как-то сразу отрезвел и помрачнел. Зинаида Петровна поняла, что Владимир пойдет на все. Она хорошо знала по мужу упрямство Печенеговых. Но знала она и то, как можно укрощать эту породу.

- Договаривай, Володька, что иначе?

- Что иначе? Возьму да пульку себе в лобик пущу, - с нарочитым спокойствием проговорил молодой Печенегов. - А ежели сплетни про нее правда, то и того степного беркута тоже подстрелю. Пьяный я, скажешь, а?

- Не-ет! Ты совсем отрезвел... Ты просто сумасшедший...

- Нет, мамаша! Я еще не сумасшедший! Я внук Никанора Печенегова, а он через колено бревна ломал. Вот так и я всех через свое колено сломаю...

- Да ведь не пойдет она за тебя, Володя, и родители не отдадут, пыталась возразить Зинаида Петровна.

- Не пойдет?.. Насильно увезу, заставлю обвенчаться.

- Эх, милый мальчик! Те времена уже проходят, а может, и давно прошли!

- Для меня они только наступают... Мне сегодня отец много денег дал... Обещал еще и говорит: не жалей, у меня их много... Правда, что у него денег много?