Дмитрий Дегтев - 1917 - русская голгофа. Агония империи и истоки революции

Вместо кабаков стали массово создаваться «чайные». Некоторые деятели наивно полагали, что народ тянет в питейное заведение не одно вино, а больше потребность в общении. Мол, люди склонны соединять общение с потреблением чего-либо съестного или напитков. Этим, дескать, и определялась привлекательность «мест продажи питий». К началу XX века в стране было уже почти 2000 чайных, в которых посетителям предлагали дешевый чай с бутербродами, а также настольные игры. Понятно, что торговля чайком по доходности не шла ни в какое сравнение с водкой, посему эти заведения были дотационными.

Именно в рамках антиалкогольной кампании (точнее, кампанейщины) родилась еще одна идея – так называемых народных домов, эдаких центров массового культурного досуга для народа. Первое такое заведение открылось в столице, второе – в Нижнем Новгороде. Третий народный дом был открыт 2 февраля 1903 года в Харькове. Он имел два зала и библиотеку-читальню, там работали вечерние школы и драматический кружок, которым руководил украинский писатель и драматург И. М. Хоткевич. Затем народные дома стали открываться и в других городах России.

Ну а традиционные русские пивные стали трансформироваться в «лимонадные»! «С введением винной монополии в Нижегородской губернии число пивных значительно сократилось, – констатировала пресса. – Однако бывшие владельцы, не желая терять прибыль, выправили себе документы под продажу прохладительных напитков». Лимонад, понятное дело, не пользовался столь высоким спросом у населения, как пиво, посему прибыль от такой лавки была в разы меньше. Но бизнесмены нашли выход! А именно: стали обзаводиться «женской прислугой». Иными словами, превращали лимонадную в нечто среднее между питейным заведением и публичным домом. Выпив прохладительного напитка, посетители могли тут же присмотреть себе даму – по выражению полицейских, «для сомнительных дел». Больше всего развелось таких полуборделей на улице Алексеевской. Так что приключения посетителям были гарантированы не хуже, чем в пивной.

«Третьего дня некая Гликерия Колесова, повздорив из-за чего-то с содержательницей лимонадной лавки на Алексеевской улице в доме Крицкой, Евдокией Зубликиной (ссора, вероятно, была вызвана несправедливым распределением доходов. – Авт. ) , произвела целый погром. Схватив табуретку, она стала наносить удары налево и направо посетителям и служащим, расшибла стекла в окнах и рамы, изломала стулья, и полиция с трудом справилась с рассвирепевшей воинствующей девицей», – рассказывала газета «Нижегородский листок».

Ну а что касается народных домов, которые, по сути, насаждались сверху, по ответной инициативе снизу стали создаваться своего рода народные дома пьянства! Которые представляли собой некие «клубы», замаскированные под разного рода «культурные» заведения и даже библиотеки.

Так, в селе Сормово в начале XX века возникло сразу два клуба, один – мелких служащих, второй – коммерческий – клуб инженеров. Что из себя представляет второй, очень красочно описал один из посетителей, решивший провести своего рода журналистское расследование.

«Было 10 часов вечера, – писал журналист, подписывавшийся коротким псевдонимом из одной буквы „X“. – Пройдя два каких-то закоулка, мы очутились перед двухэтажным деревянным зданием, верх которого сиял огнями, и оттуда доносился на улицу какой-то гул и шум, напоминавшие прилив морских волн.

Поднимаемся по темной и вонючей лестнице на второй этаж и, предупрежденный красноречивой надписью на клочке бумаги: „Звонок. Звоните за проволоку“, прибитом к двери, освещенной коптящей лампочкой, – „дергаем за проволоку“. Дверь открыл какой-то маленький, юркий, с черной бородой человечек и моментально скрылся в соседнюю комнату, из которой доносился гул множества голосов, стук бильярдных шаров и вырывались удушливые клубы табачного едкого дыма. Стены прихожей были сплошь завешаны верхней одеждой и шапками, а на грязном полу в хаотичном беспорядке валялись калоши. С трудом найдя место для своих пальто, мы вошли в небольшую комнатку, уставленную по стенам шкапами, наполненными книгами.

Над продолговатым столом, поставленным посередине, свешивалась лампа с разбитым колпаком. За столом сидели трое субъектов, которые, немилосердно дымя папиросами и распивая пиво, оживленно разговаривали о бурах и англичанах.