Николай Стариков - Кто заставил Гитлера напасть на Сталина

Ошибочка вышла у поляков с определением своего противника. Не СССР, который никогда до этого на Польшу не нападал, а дружественная польскому правительству нацистская Германия решила стереть польское государство с карты Европы. И Варшава этого не замечала? Конечно, замечала. Но укрепления все равно не строились, и граница не укреплялась. Не вывозились склады, не защищалась промышленность, расположенная в опасной близости к границам рейха. Потому что ничего этого военные планы Варшавы не предусматривали. «Польская армия была подготовлена прежде всего к войне на Востоке, так как именно Советский Союз был долгое время более реальным потенциальным противником. План войны на Западе пришлось готовить в спешке, только с весны 1939 г.» [463], – говорит в своем интервью уже цитировавшийся нами польский историк Павел Вечоркевич. Современный российский исследователь М. Мельтюхов обращает наше внимание не только на название военных планов Польши («Захуд»), но и называет более точную дату начала их разработки – март 1939 года [464]. А мы в отличие от всех остальных историков, даже можем назвать еще более точную дату изменения польской военной доктрины: 21–22 марта 1939 года. Потому что понимаем, по чьей указке руководство Польши за одну ночь из закадычного друга превратилось в злейшего врага Третьего рейха.

«Не было также сделано ни одной серьезной попытки возвести полевые укрепления в дни, оставшиеся до открытия военных действий. Польский генштаб беспечно заявлял, что в этом-де нет никакой нужды: война будет проведена как маневренная» [465], – пишет в своем исследовании советский комбриг Иссерсон. Не перестаем мы удивляться поведению польских военных. О какой маневренной войне они говорят? Неужели о немецком блицкриге? Стараются изо всех сил, чтобы германскому вермахту было удобнее быстро разгромить польскую армию?

Поляки говорили о маневренной войне, потому что собирались… сами вторгаться на территорию Германии!

Оказывается, «в основу польского стратегического развертывания в сентябре 1939 года был положен наступательный план, ставивший своей задачей захват Данцига и Восточной Пруссии» [466]. Вместо обороны польские войска готовились наступать! Согласитесь, это даже не смешно. Огромная германская военная машина собирается напасть на Польшу, а ее руководство вместо обороны само готовится вторгнуться на немецкую территорию! Эти странности польского военного планирования не преминул отметить в мемуарах Уинстон Черчилль: «По численности и вооружению польская армия не могла тягаться с наступавшим противником, да и диспозицию ее нельзя было признать разумной. Все польские вооруженные силы были разбросаны вдоль границ Польши. Резервов в центре не было» [467].

Немецкая агрессия против Польши удалась, потому, что поляки понадеялись на своих западных друзей. Германские солдаты ломают пограничный шлагбаум

Поведение Польши накануне войны – это ошибки, ошибки и еще раз ошибки. Ошибки во всем: в оценках противника, его планов, сил и направлений ударов. Почему же польские военные ошиблись буквально во всех аспектах, прогнозируя будущий конфликт с Германией? Ведь начав весной 1939 года, когда над Варшавой сгустились тучи, к концу августа можно было сделать хоть что-нибудь. А поляки не делали вообще ничего для обороны своей страны. Как такое возможно?

«Сосредоточение германских сил нарастало из месяца в месяц, из недели в неделю» [468]. В Варшаве знали о концентрации немецких войск, ее видели, но почему-то совершенно по этому поводу не беспокоились. Либо мы признаем, что все высшее военное и политическое руководство польской республики было выпускниками одного и того же сумасшедшего дома, либо надо предположить, что, совершая свои странные поступки, поляки учитывали еще какие-то важнейшие факторы. Этими факторами, заставившими поляков совершить целый фейерверк блистательных глупостей и ошибок, были союзные отношения Польши с Англией и Францией. Польское государство слепо верило своим «друзьям». А британцы и французы в рамках своей дипломатической игры по натравливанию Германии на Россию через «труп» Польши уверенным курсом вели поляков к их национальной катастрофе. Понять все странности польской политической линии очень просто. Надо осознать, что Лондон и Париж дали Варшаве такие обещания военной помощи, что нападение Германии казалось полякам совсем неопасным.