Тогда Омброн, любовник горделивый,
В объятья, словно остров, заключил
Амбру, любезную ему и Лауро...
Лауро — не кто иной, как Лоренцо, выведенный в образе горного пастуха, который видит и описывает, как обуреваемый страстью Омброне преследует нимфу:
Едва коснулось девственное тело
Воды холодной, темной — он вскипел...
Спрятавшись в кустах, Омброне подкрадывается к нимфе. Вот-вот он схватит ее — но нимфа ускользает, как рыбка из сети. Омброне в отчаянии:
О нимфа, я река, но я пылаю...
Амбра непреклонна. Она убегает через колючие кусты, по острым камням, раня босые ноги. Похоть Омброне доходит до исступления, он в ледяном поту. Нимфа прибегает к тому месту, где Омброне мешает свои воды с Арно. Поток зовет реку на помощь; она также вздувается, образуя озеро, чтобы остановить нимфу. Та, попав в западню, взывает к Диане, которая спасает Амбру, превратив в скалу. Омброне вечно плачет, омывая своими водами ее окаменевшие прелести.
Лоренцо так завершает поэму:
...И так я научился,
Любя, стяжать возлюбленной любовь.
Чем больше любишь, тем она суровей.
О хладный ветер, ледяной Борей!
Оледени меня, стесни мне волны.
Чтоб окружили деву, камнем став.
Чтобы вовеки Солнце златовласо
Не сотворило камень тот водой.
"Сельвы любви"
В уединении Поджо а Кайяно, потрепанный жизнью сорокалетний Лоренцо вновь обретал вкус к жизни. В общении с природой он сбрасывал груз горестей и забот, превративших его, подобно отцу и деду, в тяжелобольного, измученного подагрой мужчину. Чем дальше, тем чаще он находил убежище в поэтических мечтаниях.
Любовь по-прежнему вдохновляла его. Конечно, Лоренцо уже не так влекли юные красавицы. По-видимому, в любви он все больше играл вторые роли, став поверенным в сердечных делах для своих близких — например для Полициано. Но, по счастью, муза не покинула Лоренцо, и появились «Сельвы любви» — произведение, тесно связанное с «Амброй», полное реминисценций из древних поэтов, Данте, Петрарки, Фичино, Платона. Первое из этих стихотворений в тридцати двух строфах воспевает добровольное рабство у любимого, через которое обретается свобода:
Высокая краса влечет сердца —
Ее в чертах любимой обретаю.
Желаю пламенно ее одну...
Я слышу, как в груди прекрасной дамы
Любовью бьется сердце мое — хочет
Петь и хвалить блаженный этот миг
Прекрасными ее устами...
Вторая «Сельва» намного больше (сорок две строфы) и включает несколько эпизодов: картину ревности, воспоминание о любимой, описание надежды, переполняющей влюбленного, наконец, воспоминание о золотом веке, который некогда царил на земле и был погублен Юпитером. В наказание за похищение божественного огня, который Прометей подарил людям, царь богов посылает им Пандору, прекрасную женщину, выкованную Вулканом, с сосудом, где заключены все беды. Пандора вышла замуж за Эпиметея, брата Прометея, а тот открыл сосуд, из которого разлетелись несчастья и захватили весь мир. О блаженном золотом веке остались только воспоминания и надежда, что когда-нибудь он вернется и не будет больше ни страстей, ни страхов, ни тягот. В воображении поэт видит там и свою красавицу:
Во времена, что вовсе не созреют,
И наша с ней любовь пребудет вечно
Не престает в нас пламя, красота
В ней не престанет, и услады вечны.
Но сейчас влюбленные разлучены. Первое благодеяние бога Амура — соединить их вновь. Поэтому стихотворение завершается молитвой Амуру, и восхищенному духу Лоренцо возлюбленная является в новом сиянии, отражающем красоту божества:
И мое солнце над горами встало.
Своим движеньем тени отгоняя.
Я пью тепло, склоняюсь перед светом —
То жар, и свет, и красота Любви.
Эклоги
Две эклоги со множеством реминисценций из Овидия, Теокрита и Вергилия, вероятно, написаны тогда же — около 1486 года. Они показывают, как мастерски Лоренцо использует языческие образы, символы и предания. «Аполлон и Пан» развивает тему борьбы небесной поэзии с природной, эклога «Коринто» написана о любви пастуха Коринто к морской богине Галатее. Подражая Античности, Лоренцо находит и оригинальные, подчас не лишенные комизма выражения. Таков эпизод, когда пастух, покинутый возлюбленной, смотрит на свое отражение в ручье, пытаясь понять, красив он или дурен:
Кожа моя не бела — это солнце виною. Так что же?
Я настоящий пастух, телом здоров и силен —
Что ж за мужик такой, если нет на нем и загара?
Пусть мохнаты мои руки, плечи и грудь —
Это навряд ли тебе не по нраву, красавица, было,
Коли вместе с красой ум у тебя есть и вкус.
Читать дальше