Ю Фельштинский - Вожди в законе

"Ни одну секунду нельзя создавать впечатление, будто наступил мирный период. Передышка есть передышка. Надо бить в набат. Надо готовиться, надо мобилизовать наши силы. Под перекрестным огнем наших врагов необходимо создавать армию революции"(64).

Большинством голосов конференция проголосовала за формулу Троцкого "ни мира, ни войны".

Главным провалом в планах Ленина было то, что Брестский мир оказался безоговорочной капитуляцией в неограниченных пределах. Чем ближе к демаркационной линии (или к районам интервенции), тем очевиднее становилось, что подписанный Лениным договор был только началом всех проблем, связанных с вопросами войны и мира. Это относилось прежде всего к районам, отданным под турецкую и германскую оккупацию: Закавказью и Украине (в Закавказье Ленин уступил не три закавказских округа -- Карс, Батум и Ардаган, а все Закавказье). Но если революционеры, устремившие свой взор на запад, готовы были простить Ленину потерю южных территорий, годных разве что для броска на Индию, Турцию, Иран и Афганистан, они восприняли как откровенную измену делу революции согласие Ленина на отдачу под германскую оккупацию почти уже советской Украины. Это был тот самый "известный предел", дальше которого на Седьмом съезде партии Троцкий обещал не идти. Это было "предательство в полном смысле слова"(65).

С точки зрения экономической, политической, военной или эмоциональной передача Украины под германскую оккупацию была для революционеров шагом исключительно драматичным. Уже побеждающая на Украине советская власть (а может быть так только казалось легковерным коммунистам?) была принесена в жертву все той же ленинской прихоти: получить передышку для советской России. Будучи самым искренним интернационалистом трудно было отделаться от ощущения, что русские большевики предают украинских, которые уже с декабря 1917 года предпринимали попытки захватить в свои руки власть.

Как и в Петрограде, киевские большевики первоначально пробовали организовать переворот, опираясь на съезд Советов солдатских и рабочих депутатов. Однако украинский "Крестьянский союз" своевременно влив в число делегатов съезда крестьянских делегатов, нейтрализовал эту первую попытку. Тогда большевики покинули Киев, перебрались в Харьков и там провозгласили себя органом советской власти Украины. Из России Совнарком на помощь украинским большевикам послал войска. Советские части успешно наступали, вот-вот могли занять Киев, и правительству "Украинской народной республики" ничего не оставалось делать, как срочно, 9 (22) января 1918 года, провозгласить независимость и подписать сепаратный мир со странами Четверного союза, дабы избежать советской оккупации (и променять ее на немецкую).

Как и в случае с Закавказьем, Россия теряла намного больше, чем предусматривал Брестский договор. Первоначально считалось, что под определение "Украина" подпадают 9 губерний: Киевская, Черниговская, Полтавская, Харьковская, Херсонская, Волынская, Подольская, Екатеринославская и Таврическая. Вскоре, однако, от РСФСР были отторгнуты в пользу Украины Курская и Воронежская губернии, область войска Донского и Крым.

Германия взяла на себя роль защитницы Украины от анархии и большевиков. Однако мир, который она заключала с Радой, был "хлебный", а не политический. И тот факт, что немцы и австрийцы вывозили из страны продовольствие, делал Германию и Австро-Венгрию в глазах населения ответственными за экономические неурядицы (в которых немцы не обязательно были виноваты). Недавняя угроза советской оккупации была скоро забыта. Ревнители украинской независимости были настроены теперь антигермански, так как видели в немцах оккупантов. Сторонники воссоединения с Россией были настроены антигермански, поскольку справедливо считали, что именно под давлением Германии Украина провозгласила независимость и отделилась от России. В скором времени антинемецки были настроены все слои украинского населения.

Если на Украине считали, что Германия грабит ее продовольственные запасы, в России царило всеобщее убеждение, что голод и недостаток топлива является следствием германской оккупации Украины. Соответствовало ли это действительности или нет -- не имело значения. Важно было, что причину голода в России усматривали в германской оккупации Украины и в брестской политике Совнаркома.

К объективным факторам прибавлялись субъективные. Германские войска на Украине вели себя как в оккупированной стране (отчасти провоцируемые на это противниками Брестского мира). Самым ярким подтверждением этому было введение на Украине германских военно-полевых судов, которые по германским законам могли действовать только во время войны на оккупированной территории врага. Были случаи разоружения германскими войсками украинских частей, хотя согласно украино-германским соглашениям такие части имели право на существование. Разрешение на празднование 1 мая украинское правительство должно было получать у командующего германскими войсками на Украине. Более красноречивых доказательств отсутствия реального мира трудно было представить: Украина была не под союзной, а под вражеской оккупацией.