А Крупенников - Буг в огне [Сборник]

Жена посмотрела на меня и, научившись за долгую совместную жизнь понимать без слов, спросила:

— Будить детей, собираться?

— Нет, пока не надо. В случае чего позвоню.

Но позвонить так и не пришлось.

Генерал Коробков был один.

— Получен приказ привести штабы в боевую готовность, — сказал он.

— В таком случае я подниму дивизию по тревоге.

— Не паникуйте, — остановил меня командующий. — Я уже хотел поднять одну дивизию, но командующий округом запретил это делать.

— Я командую авиадивизией, да еще пограничной, и не собираюсь спрашивать ни у кого разрешения. Имею право в любое время части дивизии поднять по тревоге.

Надо было более подробно узнать обстановку, и я заглянул к начальнику штаба.

— Только что от командующего, — сказал я и передал Сандалову свой разговор. — Леонид Михайлович, введи в обстановку.

— Мы вызвали всех командиров штаба. Сейчас направляю своих представителей в соединения. Что касается твоей дивизии, то ты имеешь право решать вопрос самостоятельно. Командующий не несет ответственности за ее боевую готовность.

Около 2 часов ночи 22/VI 1941 года. Даю сигнал «Боевая тревога». Он передается по телефону, дублируется по радио. Через несколько минут получено подтверждение от трех полков о получении сигнала и его исполнении. Из 74-го штурмового полка подтверждения нет. Во время передачи сигнала связь с полком прервана. А к 2.30 телефонная связь прервана со всеми частями дивизии. Не будучи уверен, что 74-й штурмовой полк принял сигнал боевой тревоги, посылаю туда полковника Бондаренко. Он уполномочен принимать решения на месте в соответствии с обстановкой, вплоть до вывода полка на аэродром постоянного базирования — Пружаны. Полковник Бондаренко вылетел в 74-й штурмовой полк на самолете ПО-2 в 3 часа и по прибытии объявил боевую тревогу.

В четвертом часу начали поступать донесения с постов ВНОС [35] ВНОС — воздушное наблюдение, оповещение, связь. о перелете границы одиночными немецкими самолетами. Вскоре над аэродромом Пружаны появился самолет-разведчик. В воздух поднялся командир звена 33-го истребительного полка лейтенант Мочалов и его ведомые лейтенанты Баринов и Тарантов. Звено сопровождало разведчика до Бреста.

Город в огне! Война!!

И тогда летчики атаковали немецкий самолет, тот, оставляя длинный шлейф черного дыма, упал на землю.

Взлетом звена лейтенанта Мочалова фактически начались боевые действия дивизии.

4 часа 15 минут. Аэродром 74-го штурмового полка подвергся налету авиации. Средств ПВО на аэродроме совершенно не было. 10 «мессершмиттов» в течение нескольких минут расстреливали самолеты. В результате все пятнадцать И-15 и два ИЛ-2 были уничтожены. Летчики, находившиеся в самолетах, взлететь не успели.

Оставшийся без самолетов личный состав полка забрал документы, знамя и под командованием начальника штаба майора Мищенко убыл на восток. В дальнейшем этот полк, как и вся дивизия, стал гвардейским и закончил войну в Берлине.

В других полках дивизии обстановка сложилась иначе.

Примерно в 3.30 связистами 4-й армии на короткое время была восстановлена телефонная связь с Пружанами, и я успел передать командиру 33-го истребительного полка задачу на случай боевых действий.

С 3.50 до 4.20 все аэродромы дивизии подверглись массированному налету авиации. На аэродром в Пружанах налетели 20 «хейнкелей». Они действовали под прикрытием небольшой группы МЕ-109. В это время на аэродроме была только одна авиаэскадрилья, находившаяся в моем резерве. Она поднялась навстречу ХЕ-111 и вступила в неравный бой. Вернулись с задания три эскадрильи (они прикрывали район Брест — Кобрин, где вели бои с бомбардировщиками противника) и также вступили в воздушный бой.

В 5 часов 20 минут смело атаковал врага командир звена лейтенант Гудимов. Вот он сбил один самолет. Бросился на второй. Но что это? Почему молчат пулеметы? Вышли все боеприпасы! И тогда, не щадя своей жизни, летчик идет на таран. Второй «хейнкель» сбит! Но и самолет героя поврежден. Гудимов выбрасывается на парашюте. Роковая случайность — стропы парашюта зацепились за обломки вражеского самолета. Степан Митрофанович Гудимов погиб.

Летчики рассеяли немецких бомбардировщиков, и те беспорядочно сбросили бомбы, почти не причинив вреда. В этом бою было сбито пять самолетов противника.

Фашисты, озверевшие от неудачи первого налета, нанесли по аэродрому еще один бомбовый удар двенадцатью самолетами Ю-88, вскоре — штурмовой налет двенадцати МЕ-109. Минут через тридцать — еще раз.