А Крупенников - Буг в огне [Сборник]

Наша партизанская группа росла. К нам примкнули два летчика, оставшиеся в силу обстоятельств в тылу врага, Михаил и Сергей, которые до этого жили в деревне Закий. Пришли танкист Анатолий Захарович Козлов, поэт Николай Артемович Засим, бывший член КПЗБ Алексей Семенович Куприянюк и многие другие.

Летом 1943 года обстановка сложилась так, что надо было своих людей, членов антифашистских групп, уводить в леса. Как сделать, чтобы не пострадали семьи? Решили идти на хитрость.

Владимир Иванович Стельмашук работал секретарем антифашистской ячейки в деревне Заболотье. В свои двадцать лет он был хорошим организатором, и скоро вся молодежь, вовлеченная в ячейку, активно собирала оружие и рвалась в бой. Они накопили целый арсенал — 5 автоматов, 4 ручных пулемета, 30 винтовок.

Группа приняла участие в разгроме немецкого гарнизона — лесничества Каменная Брестского района.

Теперь Володе надо было уходить в лес.

По договоренности с нами он у себя в доме повесил портрет Гитлера, плакаты оккупантов, приказы. Приходим к нему.

— Так, Стельмашук, в прислужники записался, портрет Гитлера повесил, шкура! — кто-то бросился, сорвал портрет и плакаты, растоптал.

— Да как вы смеете! — «возмутился» Владимир и полез на нас с кулаками. — Это бандитизм, не позволю!

— Не позволишь! Взять его, ребята, расстреляем у первой же осины…

Завязалась свалка. Насажали друг другу синяков взаправдашних. Вся эта сцена происходила при посторонних. Володю мы увели, и теперь уже в партизанском отряде он готовился к новым операциям.

В деревню Бернады пришли под видом полиции. Возглавлял группу партизан Солейко. Одетый в форму немецкого офицера Владимир Стельмашук требует старосту.

— Ты что ж, сукин сын, укрываешь советских, сам на виселицу захотел? — кричит Солейко.

«Офицер» бормочет:

— Руссиш швайн.

— Виноват, господин офицер, — залепетал староста. Лоб его покрылся испариной, губы дрожали. — Я всех знаю…

— Веди!

Староста повел по хатам, указывая, где живут преданные Советской власти люди, а мы их «арестовывали». Под конец «офицер» распорядился:

— Пан староста с сыном сам доставит меня, не могу доверяться этим быдлам.

Староста с готовностью согласился. И только когда выехали за околицу и подводы повернули в лес, он понял, что попался.

15 человек ушли с нами, они принесли 14 ручных пулеметов и одну винтовку.

Так собралось нас человек 50–60. В ходе мелких стычек с немцами и полицией обогащались опытом партизанской борьбы. Иногда этот опыт приобретался дорогой ценой.

Установили связь с Брестом через Сушкова К. Г. Подпольщики сообщили, что в деревне Скорбичи у жителей имеется оружие, и передали нам списки лиц.

Группой в десять человек ночью идем в деревню. Путь не близкий, а уже с вечера пошел дождь. Проходим Закий — дождь льет, миновали Ямно, Задворцы, подходим к Черни, а дождь все льет. До Скорбич километров 8, а уже наступил рассвет. Промокшие до нитки, расположились в кустах у Черни на дневку.

Дождь перестал, но к кустам нельзя прикоснуться: с веток окатывает холодный душ. Не отдохнули, а еще больше устали. Вечером снова в путь. Приходим в Скорбичи. В один дом, в другой, третий. Никто ни о каком оружии слыхать не слыхал и знать не знает.

Тут только мы сообразили, какую оплошность допустили, придя без пароля. Деревню всполошили, а уходим ни с чем.

К утру добрались до деревни Бердычи, облюбовали сарай на окраине, решили день отдохнуть. Да не тут-то было. Не успели осмотреться, как неподалеку послышалась стрельба. Смотрим, большая группа немцев и полицаев медленно приближается к сараю.

У нас разнобой — одни говорят: надо стрелять, другие — воздержаться. Мы в сарае, как в западне. Тем временем фашисты рассыпались цепью и стали окружать нас. Что делать? Решили уходить. Выбегаем из сарая и, отстреливаясь, отходим к лесу. Враг, почуяв легкую добычу, усилил огонь. Упал, сраженный пулей, Куприянюк. Мы бежим. Что-то горячее хлестнуло меня по ноге, споткнулся. Ранен! Отполз в сторонку. Кругом стрельба. Ребята не дают полицаям развернуться.

Но вот стрельба стала стихать. Гляжу — прямо на тот куст, где я укрылся, идут двое. Подпустил вплотную и полоснул из автомата. Оба замертво рухнули. Спешно ухожу с этого места. Затаился. Теперь, думаю, пролежать бы до вечера, а там уйду. Один полицай прошел мимо, не заметил. К вечеру нога разболелась. Кое-как дополз до деревни Мощенка, там постучал к Федору Токуну.

— Николай Андреевич?! Ты что, ранен?